Чем ближе я подбираюсь к берегу, тем острее чувствую, как внутри меня крепнет надежда. Вдруг сверху меня хватает чья-то пара рук и тянет за подмышки. Я становлюсь вялой и тяжелой, когда кто-то прижимает меня к себе, как в медовый месяц, и приваливаюсь к теплой сухой груди.
– Ты ее держишь? – спрашивает некто, звучащий по-испански и с прокуренным голосом.
– Ага.
– Она жива или?..
– Я не знаю, – другой голос принадлежит американцу. – Помоги мне отнести ее к тому дереву, осмотрим ее.
Через несколько мгновений я уже завернута в теплое одеяло. Я слишком измотана, даже не могу раскрыть глаза. Под закрытыми веками я могу видеть, как на мое лицо светят фонариком.
Я поморщилась.
– Пожалуйста, хватит.
– Как долго ты находилась в воде? – интересуется испанский голос.
– Семь-восемь минут, – еле выдавливаю из себя. Глаза по-прежнему закрыты. Я чувствую, как меня обхватывают руки. В обычной ситуации я бы отшатнулась, но в этих руках, обнимающих меня, есть что-то особенное. Как будто я вернулась домой.
– Ты наглоталась воды? – произносит испанский голос мне в лицо. Он пахнет жеваным табаком и пивом, и от его дыхания веет теплом.
– Не слишком, – выдавливаю из себя еще немного.
– Тебе больно?
– Нет-нет. Просто… вымоталась.
– Ну давай же, открой глаза, chavala[3].
Мои глаза распахнулись. Загорелый мужчина с белой, как у овечки, бородой и фонариком сверлит меня взглядом.
– Все в порядке, – говорю я. Начинаю шевелить руками, ногами, вращать шеей из стороны в сторону. У меня перехватывает дух, я в шоке, но, кажется, все цело. Я просто испугалась.
– О, нет. Не я тебя спас. – Он качает головой. – Ему скажи спасибо. – Он указывает своим испачканным ногтем на того, кто держит меня. Я выворачиваю голову так, чтобы рассмотреть его, но у меня начинает кружиться голова.
Не настолько, чтобы не заметить кое-что важное.
Кульминацию моей поездки.
Меня держит Курильщик.
И не похоже, что он собирается меня отпускать.
Курильщик спас меня.
Он здесь, на острове Гран-Канария. На той же пляжной вечеринке, что и я. Вот это совпадение.
Я ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, не глюки ли у меня. Да нет, он все еще здесь, только у меня теперь еще и синяк. Заметив это, он сдерживает улыбку. Я качаю головой. Возможно, у меня сотрясение. Но он выглядит таким реальным, таким живым, таким теплым, пока обнимает меня.
Несколько секунд мы только и делаем, что смотрим друг на друга. Мы сломали систему. Так бывает только в кино.
Я бессознательно провожу рукой по его щеке. Это последняя