– И что ты потом делаешь со своими эскизами? – От моего рассказа Джо не выказывает никаких признаков беспокойства. Я почти уверена, что его измеритель жути сломан. Но, вероятно, это просто еще одно сходство между нами.
– В основном я храню их при себе. Чтобы изготавливать надгробия для людей, нужно учитывать их личные качества, а просто размышлять о том, что близкие тебе люди когда-нибудь уйдут из жизни, – это… ну, высшая степень психоза. Поэтому я проектирую их для покойных знаменитостей и все такое. Немногие слышали через знакомых о том, чем я занимаюсь, и спрашивали о расценках. А я отдавала им эскизы бесплатно. Не знаю, найдется ли спрос на то, что я делаю… Я просто знаю, что делаю все правильно.
Джо дергает за подол моего платья, только чтобы установить физический контакт.
– Люди всегда ищут охренительные вещи.
– А что, если я не охренительная?
– Ты еще какая, – заявляет он, уверенный, как взошедшее солнце. – Если бы ты была посредственной, ты бы не крутилась у меня в голове.
Я вспоминаю слова из его романа.
«Надо было бежать за ней быстрее.
И он бы сказал ей, что она само совершенство».
Глухой ритм музыки, доносящийся с вечеринки, заставляет землю под нами вздрагивать. Чувствую, что мое тело находится в гармонии с его, и могу предчувствовать его следующие движения. Я ощущаю его дыхание в собственных легких.
– Итак. – Его колено прижимается к моему.
– Итак. – Мой локоть натыкается на его.
– Ты все-таки воспользовалась тем презервативом? – спрашивает он.
Я закрываю лицо руками. Моя кожа пылает от стыда. Качаю головой, глядя на него между пальцами.
Он пытается поймать мой взгляд, наклоняет голову вниз.
– Значит, это «нет»?
– А зачем тебе знать?
– Знания, как говорится, – сила.
– Тебе совершенно необязательно об этом знать. – Меня будоражит мысль о том, что ему не все равно, но в то же время мне стыдно, что я не сдержала пари Пиппы.
– Не сужай круг моих интересов, милая. Между прочим, мне это весьма интересно. Даже книгу на эту тему напишу. И не одну, поверь. – Он трясет кулаком в воздухе.
В ответ на это я разражаюсь хохотом:
– Это ненормально.
– Что ненормально?
– Ты. Я, – показываю пальцем между нами, – вот это вот все.
Здесь больше нечего сказать, правда. Это наводит меня на следующий вопрос, чтобы заполнить тишину:
– А ты сам ими пользовался за все время, пока был в Испании?
– Обещай, что не разочаруешься, – он вздыхает. Я киваю, уже все понимая. Я не должна воспринимать это так, будто он мне изменил. Но тем не менее по-другому чувствовать это сейчас не могу.
– Ни разу, – говорит он, – ни одним.
Бью его по руке и ворчу:
– Тогда