Когда я беседовал с Хелен о Гермесе, наш разговор записывало телевидение, как и многие другие в течение долгих месяцев. Мы фиксировали многие случаи из нашей практики. Очень часто эвтаназия не попадала в программы по просьбе семей, и это совершенно понятно. Что бы ни говорили критики, наша программа не показывала обычную ветеринарную практику, где встречаются самые разные случаи. Она была посвящена нашей клинике и сугубо специализированной помощи. В тех случаях, когда могли помочь лекарства, к нам не обращались. Если я понимал, что моему пациенту операция не показана, то просто выписывал лекарства и отправлял домой. Такие случаи в программу не попадали, так как они исчерпывались одной консультацией, а для программы необходимо было поэтапное развитие.
Во-вторых, у телекомпании и канала были свои задачи. Им нужна была телевизионная программа, которую захотели бы смотреть зрители, которая соответствовала бы правилам вышестоящей организации. Редактор и директор шоу решали, чему уделить больше времени – операции или кошке в плавательном бассейне. Короче говоря, я просто занимался своей работой изо дня в день – в присутствии камер и без них. «Супервет» – это программа не о науке, а об абсолютной любви. Это не шоу «вот сколько это стоит». Наша программа была рассчитана на совершенно другую аудиторию. Мне было бы интересно увидеть шоу, в котором сравнивались бы цены на услуги ветеринарных практик различных брендов и ветеринарных клиник. Я с радостью принял бы в нем участие. Думаю, такая программа многих бы удивила. Конечно, нас критиковали бы, но большинство зрителей смогли бы правильно оценить ее содержание.
Как я уже говорил, главная моя цель – нарушить статус-кво во имя лучшего отношения к животным. Чтобы это произошло, мне была нужна как можно более широкая аудитория. Я пытался действовать через научные публикации, лекции и повышение квалификации. Но все это ничего не меняло. Телевидение же и связанный с ним интерес СМИ, а также книга и рекламное турне могли что-то изменить. Я работал над первым сезоном «Супервет» вместе с моим добрым другом, режиссером и оператором Джимом Инклдоном, потому что знал, что мне нужна глобальная платформа для пропаганды Единой медицины и справедливости к животным. Все, что я пытался сделать, было основой для «перемен, которые я хотел бы видеть в мире», путем реализации этих перемен в собственной жизни, как когда-то сделал Махатма Ганди.
Учитывая формат «Супервет», показать процесс принятия каждого решения и каждого вмешательства было просто невозможно. Но эпизод с Гермесом был единственным доказательством, использованным четырьмя жалобщиками.