Радей и Велена переглянулись, и Ярош понял, что отец знал об этом. Его лицо обмякло, а затем ожесточилось. Последний мост только что вспыхнул белым пламенем.
– Мы хотели тебе сказать, правда, – тихо молвила Велена, с опаской поглядывая на него.
Ему понравилось выражение её лица. Растерянное, неприкрытое и настоящее.
– Опять Ярош в дураках… Да будьте вы все прокляты! – в гневе вскричал Ярош. – Это что же получается? Рост через пару лет направится в Таргиз, сестрица – в Халборд, а Ярош останется гнить здесь, в деревеньке Крайняя, где на него плюет каждая собака? Потому что кто-то должен это делать?! Ну, уж нет! И это я ещё боялся сказать тебе, что ухожу, – усмехнулся он, – боялся ранить твои чувства… Да мне следовало кричать об этом, знай я заранее, как ты распорядился нашими жизнями!
Темная туча, расползалась все шире, накрывая собой и деревню, и Змейку, и посевные поля. Она приносила сильный, порывистый ветер и запах гнили. Потихоньку нарастал шум от кричащих птиц, а в кустах, по обе стороны от дороги, то и дело проносились юркие мышки. Вода в Змейке покрылась крупной рябью и с шумом плеснулась о берег.
– Как жаль, что я не послушал тогда мать, когда она молила меня вывезти её отсюда. Я, дурак, решил, что она не в себе, что не понимает, о чем просит. Ведь я стянул её уже с воза, прогнал наглого цыгана, который хотел увезти её, замотанную в тряпки со своей дурацкой палкой. Задержись я хоть на минуту, и она, возможно, была бы свободна. Была бы свободна от тебя!
Радей ударил сына. Изо всех сил он опустил тяжелый кулак на его лицо. Он ударил бы ещё, если бы между ними, как кошка, не впрыгнула Велена.
– Да она сошла с ума! – взревел он. – Я нашел её хромую, с искалеченными руками, с ногами, кости в которых удерживались лишь благодаря железным штырям! Столько лет я слушал плачь о её пещере, столько лет я помогал ей забыть о прошлой жизни. Я разделил всю её боль, всю тоску, и она была благодарна мне за то! Она родила вас, и, казалось, забыла, смирилась, но потом что-то произошло. Что-то случилось у неё в мозгу, и она вновь вознамерилась лезть в ту дыру, где однажды уже похоронила свою жизнь!
Он замолчал, гневно вздымая грудь. А вместе с ним стихли шум ветра, корчавый граб тысяч ворон и плеск воды, словно сама природа вслушивалась в его слова. Эта тишина отрезвила, напугала людей. Только теперь они поняли, какой шум стоял кругом, а теперь стих. Радей и Велена обеспокоено завертели головами, озираясь по сторонам. Ярош поднялся, чувствуя, что творится что-то очень странное. Лицо начинало пульсировать, отдаваясь тупой болью.
И тут грянуло. На них обрушилась стихия с такой силой, что жалобно затрещали деревья, а придорожные грязь и пыль колючим ветром ударили в лицо.
– Что это? – крикнула Велена. Её голос едва пробился сквозь ветер.
– Скорее, с дороги! – Радей могучей рукой сгреб обоих и швырнул