– В аду же жарко, – не выдержал и уточнил Ксандер.
Адриано поднял бровь.
– Да ну? Ты Данте читал?
Ксандер читал, но немного, и было это слишком давно, еще дома, и до ужаса скучно. Память отказалась сохранить хоть какую-то деталь из постоянного списка неизвестных ему людей, с которыми классик упоенно сводил счеты, поэтому возразить ему было особо нечего.
– Во-от, – удовлетворенно отозвался венецианец, – а рассуждаешь.
– Так чего черный человек-то?
– Этот-то? Посмотрел он на камень, на меня, потом опять на камень, улыбнулся своей страшной улыбкой и говорит: «Вот как… добро пожаловать, юноша, в Академию».
Ксандер выдохнул и фыркнул.
– Учитель, что ли?
– А черт его знает, – повторил Адриано, чуть пожав плечами. – Только вытаскивать он меня не стал, повернулся и ушел. А потом пришли уже другие.
– Значит, на помощь позвал.
– Не знаю, чему там помогать, – хмыкнул Адриано. – Подняли и повели, только и всего, не то чтобы там с чудовищами сражаться пришлось. И если это он за помощью ходил, то его только за смертью посылать, я потом там в темноте просидел еще невесть сколько, не очень-то они торопились.
– Кто ж их знает, – отозвался Ксандер, но даже на его собственные уши это звучало неубедительно.
– Да ладно, – махнул рукой венецианец, – не берем в голову. Если он учитель, то я его найду здесь и спрошу, тогда и узнаем. А теперь айда спать? Или поизучаем окрестности?
– Спать, – решительно сказал Ксандер.
Всю ночь ему снился черный человек. Во сне он был похож на всех Альба сразу, и Ксандер от него убегал со всех ног, но человек превращался в черного пса – нет, даже в целую стаю псов с угольями вместо глаз и пламенем из пасти, и когда они лаяли, все вокруг пылало. В конце концов, они загнали Ксандера в круг пламени, он съежился внутри, понимая уже, что это конец, и тут к нему прямо из огня протянулась рука…
– Смотри, какое утро! – возопил до отвращения бодрый голос.
Его выдернуло из кошмара, словно на голову опрокинули ушат холодной воды. Он сдернул с себя влажное от пота и потому противное одеяло и вскочил, вздрагивая всем телом под веявшим из окна прохладным ветерком.
На окне сидел Адриано. Одет он был совсем по-простому, в льняную рубашку и льняные же, закатанные почти до колена штаны, но это смотрелось на нем ладно и щеголевато, словно в этом наряде таился неизвестный Ксандеру форс и фарт. Фламандец даже с тоской подумал о том, что в его гардеробе не имелось ничего подобного, только куча безупречно мрачных, разной степени вышитости иберийских тряпок.
Другое дело – дома, вздохнул он и глянул на часы.
– Какого черта! – чуть не простонал он. – До первого урока еще два часа!
Венецианец ничуть не смутился.
– Зато можно искупаться, – заявил он и глянул через плечо туда, где