Тем не менее он еще не вполне отмяк, так что его несложно вытащить и загрузить в «дуглас» – небольшой самолет, переделанный для военных целей и (на скептический взгляд Шафто) утративший летные качества за счет двух огромных грузовых люков, разрезающих корпус почти пополам. Этот конкретный самолет столько летал над чертовой пустыней, что с винтов, капота и передней части крыльев песком содрало всю краску; отполированный металл блестит, словно приглашение для всех пилотов люфтваффе на три мили вокруг. Хуже того, из обшивки фюзеляжа, главным образом вокруг кабины пилота, торчат антенны. И не какие-нибудь штыревые, а здоровенные решетки для барбекю. «Эх, сюда бы ножовку», – думает Шафто. Антенны смутно похожи на те, которые он таскал по лестнице со станции «Альфа» в Шанхае. Впрочем, все воспоминания перемешались. Когда он пытается их восстановить, то видит одно: каменная лестница в Маниле, окровавленный Христос спускается по ступенькам, таща на спине двухполосный коротковолновый диполь. Понятно, что быть этого не могло.
Хотя они на оживленном аэродроме, Этридж отказывается продолжать операцию, пока в небе хоть один самолет. Наконец он командует: «Все, ПОШЛИ!» Морпехи в грузовике приподнимают тело. Тут Этридж кричит: «Нет, ПОГОДИТЕ!», и тело шмякают на пол. На пятый раз это уже не смешно. Наконец Джеральда Готта накрывают черным брезентом и заносят в самолет. Через несколько минут они в воздухе. Подразделение 2702 направляется на встречу с Роммелем.
Циклы
Начало ноября 1942-го, и хренова туча всего происходит повсюду, одновременно. Сам Зевс бы не разобрался, даже если бы мобилизовал кариатид – сказал бы, забудьте, что мы вам говорили, просто бросайте свой груз. Под грохот рушащихся храмов он отправил бы их (вместе с теми наядами и дриадами, которых удалось наскрести) на краткосрочные курсы и, облачив в ладные бесполые формы СУАОВ – Службы управления архивами олимпийского всевидения, – засадил бы заполнять перфокарты три на пять дюймов. Пусть бы даже все кариатиды со своим хваленым терпением сутки напролет, напялив зеленые козырьки, простаивали перед машинами Холлерита и перфосчитывателями ЭТК – все равно Зевс не сумел бы охватить ситуацию. Он бы впал в ступор и не знал, кого из смертных поражать молниями и к кому из связисточек или солдатиков бить клинья.
Лоуренс Притчард Уотерхауз сам теперь олимпиец не хуже других. У Франклина Делано Рузвельта, Уинстона Черчилля и еще нескольких человек в списке «Ультра-Мега» тот же уровень допуска, но у них другие дела и заботы. Они не могут бродить по всемирной столице информационных потоков, заглядывать через плечо переводчикам и читать свежие расшифровки, когда те – щелк-щелк-щелк – выползают из ТАЙПЕКСов. Они не могут бегать от здания к зданию, собирая воедино сюжетные нити мирового повествования, пока девушки в одиннадцатом