Каждый месяц, из года в год, сколько себя помнит, Илья выполнял этот ритуал – приезд на дачу. К дедушке – за порцией нравоучений и нотаций разной степени интенсивности, к бабушке – за вкуснейшими в мире пирожками и запеченным с особым соусом мясом.
Когда был совсем маленьким, он делал это с удовольствием и интересом, потом – из страха перед отцом, теперь – с большим раздражением и из желания выглядеть послушным сыном в глазах матери.
Кабинет деда вполне мог бы служить декорацией к малобюджетному фильму о партийных руководителях прошлых лет. Эта комната отличалась от всех в огромном дедовском доме. Она была самая большая, с потолком, в два раза выше, чем в других комнатах, включая гостиную, и бронзовой люстрой «неизмеримого» диаметра. Вдоль одной из стен стоял трехметровый диван, обтянутый мягкой кожей, с высокой спинкой и с округлыми широкими подлокотниками. У большого окна располагалось обитое темным шелком кресло, напоминающее музейный трон, над которым нависал трехламповый торшер.
Почти все стены в кабинете дедушки заполняли книжные полки с собраниями сочинений на разных языках. Для того чтобы найти книгу на верхних полках, приходилось пользоваться узким деревянным балконом к которому вела небольшая лестница.
На свободных местах висели картины и фотографии разных лет. Некоторые фото и черно-белые карандашные рисунки немного пожелтели от времени, но сюжеты, изображенные на них, неплохо сохранились. Особенно диковинно выглядела серия рисунков, на которых были изображены одни и те же персонажи в одеждах разных лет – при этом их лица оставались одинаково молоды, несмотря на даты, четко выведенные острым карандашом на бумаге. Как будто одни и те же люди снимали костюмированное представление в разные столетия в разных странах. Илья часто спрашивал деда о молодых парнях на рисунках. Но в ответ слышал всегда одно и то же: «Наступит время – узнаешь».
Илью эта фраза ужасно бесила, каждый раз вызывая такой приступ негодования, что он обещал себе нарушить режим посещений дедовского дома, серьезно поговорив об этом с отцом.
Чего тогда стоят рассуждения старших родственников? Когда им удобно, следуют заявления: «Ты уже большой, надо развивать чувство ответственности». В других случаях они ограничиваются безапелляционным подходом: «Тебе еще рано это знать. Подрастешь – узнаешь». Как в случае с серией старых карандашных рисунков.
Большую часть кабинета занимал письменный стол, за которым при проведении