галеры оборудовали «вороньим» мостом, для переброски его на вражеский корабль и его захвата. Антоний служил именно на такой квинквиреме или квинтиреме, как называли ее сами латиняне, поэтому в совершенстве видел различия между сравниваемыми галерами. Гептера была несколько выше. Спереди на носу, и сзади, на корме, стояли тяжёлые онагры! А ближе к середине, по разные стороны палубы – различной величины баллисты. На корме, стояли по паре «скорпионов» с каждой стороны. Таран тоже имел различия. У гептеры он был похож на заострённый нож с небольшим изгибом наверх. Когда он пробивал борт вражеского корабля, он как бы разрезал корабль от места пробоя к нижней кромке дна! Получалась огромная пробоина, из которой гептера с лёгкостью выходила назад, для продолжения сражения. Все это обуславливало, при хорошей натренированности весельных команд, быструю атаку и выход из неё. Римские же тараны, отливали для устрашения в виде страшных голов драконов и других подобных чудовищ. Да, несомненно, это имело устрашающий вид! Но в бою, после тарана, освободить галеру было очень трудно, или практически невозможно! И поэтому, нередко, протараненная галера повисала на квинтиреме и отпускала её, только утопая… Еще, гептеры, оборудовали большим количеством парусов, особенно косых передних – так называемых гафелей! К тому же, в палубе у кормы было ещё одно отверстие, для вспомогательной мачты, наверх которой, кроме основного паруса, вешали и малые – брамселя… Все это убыстряло ход гептеры и удар её массы в купе с большой скоростью, был весьма разрушителен и часто разрезал корабль противника на две половинки…
Между тем, гептера медленно пристала, воткнувшись в обмотанный канатами буфер пирса, для смягчения толчка при швартовке. На её борт подняли сходни, и по ним быстро сбежал высокий человек с пышной шевелюрой и бородой. Его жилистая, морская фигура хорошо контрастировала с портовым людом. Он огляделся и, определив, для себя, в каком направлении нужно двигаться, продолжил движение по набережной…
– Диархон! – услышал он, через головы снующих по набережной людей, и с высоты своего роста увидел пытающегося протиснуться, сквозь толпу к нему, Гамилькара! Улыбнувшись во всю ширину своей бороды, он двинулся навстречу! Вот, наконец, миновав бывших пленных соотечественников, восходящих на корабли, он вышел на открытое место, куда протиснулись и Гамилькар, и окружающие его воины…
– Диархон! Я ждал тебя только завтра! Ну-ка, рассказывай все по порядку! – Появление этого человека, явно подняло настроение стратега.
Диархон, приблизившись, поприветствовал всех наклоном головы. Лицо его было темно от загара, какой бывает только у мореходов. Ветер и солнечные лучи, делают их кожу отличительной от кожи всех остальных людей, не связанных с морем. Он продолжал улыбаться, хотя улыбка пряталась в его бороде, но чрезвычайно добрый и прямой взгляд, излучал теплоту и радость, от которой всем стало радостней и веселее…
– Клянусь, сном
