– Который?
– Тот, что в лейб-гвардии Сапёрном батальоне служит.
– Ты не мог ошибиться, ведь говоришь, далеко было? – недоверчиво спросил Филиппов.
– Не, и выправка егойная, и шинель…
– Так двадцать пятого тепло было, неужели приятель Власкова в шинели пришёл?
– Ну, я… – протянул дворник. – Нет, – вдруг твёрдо сказал он, – это прапорщик был, который часто к Николаю Ивановичу захаживал. Не мог я ошибиться. И фигура, и плечи, да и рост… Точно он.
– Не помнишь, как его звали?
– Владимир Гаврилович, не припомню я. Фамилия такая заковыристая, немецкая, одним словом.
– В котором часу это было?
– К вечерне уже отзвонили, – вспомнил Савелий, – восемь уже пробило, стало быть.
– Ты не видел, когда он ушёл, приятель власовский?
– Видел, часа два прошло. Пока я, ну, в общем, повечерял я.
– Наверное, и чарку принял?
– Не без этого.
– Перепутать гостя с кем другим не мог?
– Ну, как можно? В шинели он был, рост опять же… Не, спутать не мог.
– И лицо ты видел?
– А вот лица я не разглядел, – признался Савелий.
8
– Итак, господа, что нам известно? – Владимир Гаврилович обвёл взглядом присутствующих в кабинете чиновников для поручений Кунцевича, Власкова и Лунащука. – Мечислав Николаевич, что удалось узнать?
Кунцевич поднялся, но Филиппов поморщился и указал жестом, что можно докладывать сидя.
– Согласно заключению старшего врача Врачебно-полицейского управления статского советника Стеценко, смерть обоих жертв наступила двадцать пятого августа в промежутке между двенадцатью часами дня и полуночью. Точнее установить время не представляется возможным из-за состояния трупов.
– Убийства произошли между шестью часами вечера и полуночью, – дополнил Мечислава Николаевича Филиппов. – Дворник в шесть часов разговаривал со служанкой Власова, и последняя на тот час была во здравии. Продолжайте.
– Жертвы – надворный советник Власов и его служанка Семенидова. Николай Иванович сорока четырёх лет, православного вероисповедания, уроженец села Райвола Выборгской губернии.
Владимир Гаврилович покачал головой. Жители села Райвола в основном были из крепостных графа Салтыкова, переселённых из Орловской губернии для работ на заводе, принадлежащем помещику. Впоследствии крестьяне вместе с заводом отошли в казну. По присоединении Сестрорецкого участка к Санкт-Петербургской губернии рабочие Райволовского завода, принадлежащие военному ведомству, были прописаны к Сестрорецку, но им дозволялось жить по паспортам в Райволе. Отсюда и возникала двойственность их подчинения: по месту жительства – властям финляндским, а по месту приписки – общественному управлению Санкт-Петербургской губернии. Такая двойственность ставила жителей в крайне неопределённое юридическое положение, и в