Делайла мне не нравилась. Мне вообще не нравились женщины, разгуливающие по лесу в штанах, с мечом наперевес. Да и лес осточертел. Шел шестой день пути: я устала, промокла и могла похвастаться новой царапиной, тянувшейся через левую щеку. Ночлег находился под открытым небом: кутаясь в одеяла, мы по очереди несли караул. Вернее, я бесстыдно спала, пока за мной исподтишка приглядывал колдун. Не доверял, паршивец. И правильно делал. Все принцессы злопамятны, хотя и не все обладают хорошей памятью. Ему не повезло: на память я не жаловалась, а обиды во мне накопилось хоть бочками вычерпывай. Кинжал в спине колдуну, конечно, не угрожал, но птиц с веток я специально не сгоняла, по утрам наслаждаясь его кислой миной.
С наемницей было сложнее. На все мои стоны она не обращала внимания, но просьбы выполняла охотно и даже сама начинала разговор. Интересовала ее жизнь при дворе: наряды, балы, еда и – женщина даже в походных штанах остается женщиной – сплетни. Я, истосковавшись по слушателям, с удовольствием делилась тем, что помнила. Колдун в наши разговоры не лез, лишь изредка хмыкал и кривил рот в презрительной усмешке. Он вообще не обращал на меня внимания, если не считать обрывистых команд «помой», «набери воды» или «сиди тихо».
Опасностей на пути было немало: лесные звери, разбойники и, возможно, еще какая нечисть. Про последнюю я бесстыдно подслушала, и беззаботно спать по ночам расхотелось.
В минуты одиночества, когда колдун и наемница были заняты, в мою голову настырно лезли мысли: как я согласилась на такую авантюру?! Хотелось отвесить себе хорошего тумака, хлестнуть лошадь и ускакать как можно дальше. Расспросить Делайлу не хватало духу, да и колдун был всегда рядом. Уж ему-то я не хотела показывать свой страх – засмеет, гад.
– Прорастешь, – равнодушно бросил Фэрфакс, проходя мимо.
– У меня от этого грубого седла все болит, – огрызнулась я, нехотя поднимаясь с уютного пня.
Солнце давно скрылось за кронами деревьев, когда наш маленький отряд остановился на ночлег. Критично оглядев стоянку, я пристроила одеяло в корнях дерева. Все равно уснуть не смогу, а лежать на сырой земле не хотелось. Однако колдовской огонь грел сильнее обычного, и очень скоро я задремала. Снилось мне мое умеренно счастливое детство, не омраченное ни обвинениями в грязной крови, ни заговорами, ни колдунами. Как наяву, я бродила по просторным комнатам летнего дворца, разглядывая фамильные портреты. Особенно мне нравилось полотно, на котором было изображено королевское семейство: отец, брат и женщина, которая для меня была лишь королевой. По ее желанию моя жизнь проходила