Плетень рухнул.
Страшных гостей оказалось слишком много. Твари пёрли напролом, не обращая внимания на тычки вил и удары топоров, на росчерки косы, которой орудовал могучий Добря. В полумраке, скрадывавшем детали, нападавшие выглядели поспешно слепленными куклами. Но липкий ужас, исходивший от упырей, превращал нелепость в кошмар.
Мирко, ухватив-таки несчастного козлёнка поперёк живота, пополз к лестнице. Солома больно кололась сквозь порты. А внизу и чуть в стороне, в избе, завопила Ладка. Не мамка, матушка. Мирко и сам не понял, как услыхал сквозь стены и двор. Крик той, что заменила мать, заставил мальчонку дёрнуться, ладони соскользнули, рассохшаяся лесенка хрупнула. Но падения он не почувствовал, разом взвившись на ноги, опрометью подскочил к воротам.
Рычание, влажный треск и страшная возня снаружи образумили.
Мирко схватил рогатину, не особо приглядываясь, скользнул к щели между неплотно притворёнными створками. Раньше ему надрали бы уши за такое разгильдяйство – того и гляди, скотина разбредётся по всему двору. Теперь он мысленно возблагодарил Хозяина Солнца за промах.
Овраженских мужиков он сперва не увидел. Только странно скрюченные тени, дёргающиеся от поваленного плетня до самых крылец. Потом несколько – за баней – разогнулись, рыча и толкаясь, щелкая друг на друга оскаленными, выпуклыми звериными челюстями. Тут-то Мирко и понял. Ему вдруг стало очень холодно. Рогатина задрожала, словно живая. А створка дёрнулась, больно саданув по плечу. Мальчик подумал, что снова упал, но ворота повторили вероломный манёвр. Но на этот раз Мирко увернулся.
На пороге, горбатя спину, почти доставая когтистыми лапищами до земли, воздвиглось чудище. Не соображая, Мирко отчаянно пихнул тварь рогатиной, проскочив под взвившимися, страшными руками, кубарем выкатился на двор. Налетел на что-то в потёмках. На что-то мягкое, влажное и липкое, податливо разъехавшееся под руками. По обрывкам крашенины да крупным алым бусинам, подвернувшимся под пальцы, Мирко догадался и шарахнулся в лопухи, отчаянно сглатывая дурноту, ухватившую горло спазмом.
Старая Алянка давно бранила «ленивых порозов», которым недосуг выкорчевать «проклятый лес посередь двора». Сейчас «лес» пришёлся кстати. Спрятаться среди могучей ботвы, схорониться от нежити – ха, пустое! Найдут. По запаху. Но собраться с мыслями стоило. Рогатину мальчик выпустил. Обомлевший от страха козлик за пазухой даже не брыкался. Из большой избы ещё доносились разрозненные крики, грохот, а на пропахшем убоиной дворе уже только чавкали. И принюхивались.
Мирко, осенив себя охранным знаком, что было духу выпрыгнул из лопухов, пролетел мимо подобравшихся для броска тварей, запетлял зайцем между хуторскими постройками, пробиваясь к мельнице. «Чудинка! Причудина! – колотилось в голове у сметливого