– Давай, давай, работай, – мстительно подумал я, – Думаешь, в сказку попал? Фиг, тебе.
Придя, домой, снова попал под бдительное наблюдение Валентины Григорьевны.
– Сашенька, выпей киселька с булочкой, и приляг, отдохни. Тебе же еще сегодня на тренировку идти.
– Ой, Валентина Григорьевна, вы уж скажете, тренировка. Приду, покатаюсь полчасика, может, меня ваш Терещенко сразу домой отправит.
– Какой он мой! – обиделась женщина. – Он ничей алкаш. Все знают, его из команды области за пьянку поперли. А Юрий Павлович жалостливый человек приютил, сторожем на склад взял. Еще и Миллера уговорил, мол, Терещенко команду совхоза поднимет на небывалую высоту.
– Ну, и как, поднял? – спросил я.
Моя хозяйка в первый раз осеклась.
– Ну, как тебе сказать, – замялась она. – В прошлом году мы за второе место кубок получили.
– Значит, толк все же был?
– И все равно, он алкаш и нехороший человек, – заявила женщина вместе ответа.
Поставила на стол большую кружку со сливовым киселем, положила булку и ушла в свою комнату.
Опустошив кружку киселя и доев булку, я направился наверх, чтобы, действительно, пару часов поспать, но перед этим, на всякий случай, завел будильник.
Заснул буквально через пять минут. Но будильник мне не потребовался. Валентина Григорьевна звенела лучше любого будильника.
– Саша, просыпайся! Пора на тренировку! – сквозь сон донесся до меня её пронзительный голос с первого этажа.
Встав, я спустился вниз и начал собираться.
– Саша, можно я с тобой пойду? – неожиданно спросила Лида.
– Ну, пойдем, если тебе хочется смотреть на мой позор, – улыбнулся я.
– Почему позор? – удивилась девушка.
– Потому, что я несколько лет не стоял на коньках и понятия не имею, что у меня получится сегодня.
В итоге на каток мы пошли вдвоем.
К моему удивлению, на катке было людно. Народ хотел смотреть на своих героев. В основном присутствовали школьники, которых попросили освободить каток и молодежь, чуть постарше.
Никакой раздевалки пока не было, так что все игроки приходили в форме и надевали коньки, сидя на скамейке.
Вася Петров уже на коньках катался с клюшкой у края поля, подбрасывая мячик и выглядывая меня.
– Ага, явился, наконец! – воскликнул он, пытаясь понять, что за девушка пришла со мной.
А когда понял, то даже открыл рот от удивления. Однако, быстро пришел в себя и тайком поднял большой палец вверх, выразив, таким образом, свое восхищение.
Владимир Терещенко оказался молодым разговорчивым мужиком лет тридцати. Я напрасно искал на его лице следы алкоголизма. Наверно, они имелись лишь в воображении Валентины Григорьевны.
Имена и фамилии полутора десятка мужиков от 18 лет и до сорока я сразу не запомнил, кроме тех, с кем уже работал в гараже.
– Ну,