Сначала оба ехали молча, потом Тихон, не поворачиваясь к Кондрашову, начал:
– Я маленький был, старшая сестра Иринка собиралась замуж выходить. Мать заставляла её вышивать полотенца, рубашки, – готовить себе приданое. Твердила ей: «Как ты к мужу будешь относиться, так и он к тебе. Придёт домой, а ты ему полотенце свежее подашь – ждёшь его, уважаешь, здесь дом, рады ему». Я почему-то очень чётко запомнил эти слова матери.
– А к Люсе зайду, то печь не топлена, обеда нет (к вашему приходу вечером и готовит она), то даже ковшика воды умыться не подаст. Не люб я ей, зачем себя и её мучить? Пусть по сердцу ищет.
– Хорошо, Тихон, понял я всё. Тогда поговори с ней, чтобы не от меня узнала.
Людмила раскладывала травы, листья и ветки на веранде, сушила на чай.
– Не будет свадьбы, – с порога сказал Тихон, – свободна ты.
Людмила не обернулась, не остановилась, так и продолжила раскладывать травы. Быстро закончила и молча вышла на улицу. Тихон ждал, что скажет что-то. Она не ответила.
Отец спросил в спину:
– Куда пошла, что молчишь?
– Ой, папа, радуюсь, как будто груз с плеч сбросила. Пойду на чьё-нибудь плечо радоваться, пусть утешает.
– Узнаю, что с конюхом спуталась, домой не пущу, – грозился отец.
Тихон почувствовал себя лишним в этой семейной сцене, хотя был напрямую к ней причастен. Но это было уже в прошлом. И он был рад, что всё так закончилось и не пришлось врать и оправдываться.
На следующий день в назначенное время Анна не пришла на развилку. Тихон немного постоял, не заглушая двигателя, и поехал.
«Обиделась. Сама пойдёт», – думал он.
Магазин был уже открыт, народ отоваривался. Тихон зашёл в подсобку, поставил ящик и заглянул за прилавок. Нюры не было. Вместо неё торговала бывшая продавщица.
– А Нюра где? – удивился Тихон.
Продавец освободилась и, взяв его за рукав, увела в подсобку.
– Сегодня пришла ко мне перед дойкой и сказала, что уезжает к бабке в Дальнее жить. Вот такие дела. Слухи ходят, что это ты виноват, что Нюрка уехала.
– Как уехала?
– Да не кричи, Тихон. Тихо. Я тебе не говорила. Я проводить её вышла, она вещи свои на телеге перебирала. Села и уехала. Вот так, – ответила женщина.
– Оля, давай я быстро покидаю товар, держи бумаги, – он сунул листки продавщице и побежал разгружать коробки и ящики.
Как ни старался Тихон освободиться сегодня раньше, выгадал мало времени. В его голове засела мысль догнать в пути Нюру. Сказать, что свободен он, любит, не может без неё дышать.
До села Дальнее с лошадью два дня пути. Пусть даже утром уехала, ночью даст лошади отдохнуть. По нехитрым расчётам, Нюра должна была остановиться у реки на ночь.
Стемнело. Тихон гнал. Наконец, река. Так и есть. Лошадь он увидел сразу, она, испугавшись света фар, хотела метнуться в сторону, но была опутана и попятилась.
Тихон заглушил мотор и вышел. Подвода стояла поодаль, белая рубашка Нюры хорошо была различима