Ромка ведёт себя уже смелее. Лично представляется, хотя, думаю, домработница и так в курсе, как его зовут.
Он взбирается на стул, я тоже присаживаюсь рядом. Наблюдаю, как Людмила Васильевна из красивой кастрюли из нержавейки с большими ручками наливает в тарелку яркий оранжевый суп и ставит его перед Ромой.
– Держи, малыш, приятного аппетита.
– Спасибо! – Ромка откусывает хлеб, а потом осторожно пробует немного супа.
Видимо, ему нравится, потому что потом ложка так и мелькает.
– А вы, София, хотите есть? Тоже суп или, может, мясо и салат? Или могу приготовить, что предпочитаете.
– Мам, попробуй суп, – говорит Рома с полным ртом. – Он очень вкусный.
– Пожалуй, попробую.
Я встаю, чтобы налить себе, но Людмила Васильевна говорит, что сейчас всё подаст на стол.
Признаться, мне совершенно неудобно. Я не принцесса, и не привыкла, чтобы меня обслуживали в элементарных бытовых вещах.
– Вы с нами тоже садитесь, – приглашаю я Людмилу Васильевну.
– Нет, спасибо. У меня ещё много работы.
Пока мы едим, она достаёт из-за одной из скрытых под стену дверей корзину и уходит на второй этаж, сообщив, что собирается сменить постельное бельё в комнатах.
А суп действительно оказывается вкусным, о чём я и говорю Людмиле Васильевна. Она же смущается и искренне радуется, что нам понравилось.
– Ну наконец-то у Ярослава Юрьевича дом оживёт хоть, – говорит, глядя на Ромку. – Детский смех он везде жизнь приносит. А то…. Ой, ладно, пойду дальше работать, – она машет рукой и уходит загружать бельё в стирку.
– Мам, а ночью я уже и один спать могу, мне тут не страшно. Тем более, Рик уже со мной.
Рик – его любимый динозавр. Большое резиновое чудовище, жутко орущее, если нажать кнопку на его спине.
А вот мне как-то страшно. Не думаю, что Нажинский какой-то извращенец, просто тут всё такое чужое, такое далёкое для нас с Ромой.
Но он мальчик. И если он просит немного пространства, то я должна ему его давать.
До конца дня Нажинский так и не возвращается. Людмила Васильевна уходит в шесть, и мы с Ромой снова остаёмся вдвоём. Я решаю выбрать комнату для себя, как и сказал Нажинский. Хочу быть ближе к сыну, поэтому затаскиваю свой чемодан в в соседнюю с Роминой.
Из-за сдвига дневного сна, уже к восьми Ромка вырубается у меня на руках в гостиной, где мы смотрим мультики. Я отношу его в детскую, укрываю одеяльцем и некоторое время сижу рядом. А потом иду к себе.
Днём хоть и отдохнула, но всё равно после ночной поездки усталость и ломота в теле. Я принимаю душ, переодеваюсь в лёгкую пижаму и забираюсь под одеяло.
Настраиваюсь на серьёзный разговор с Нажинским завтра.
Я быстро засыпаю, но уже совсем скоро меня будит шум. И я едва не вскрикиваю, когда вижу, что напротив кровати в темноте, разбавленной лишь светом луны из окна, стоит Нажинский.
И он как раз снимает рубашку.
10
– Ты совсем сдурел? – возмущаюсь,