– Самолёт упал! – сразу после восхода холодного солнца услышал Витюша через оконные стёкла вопли небольшой толпы, топающей на скорости по уличной дороге к околице. Ночевал Витюша в этот раз дома. А друг Лёня у себя. Выскочили они из своих дверей с разницей в секунду. Как вроде по телефону договорились.
– Где? – Лёня уже застёгивал телогрейку и одновременно открывал щеколду на калитке.
– Какой самолёт? – испуганно спрашивал его Витюша, хотя откуда соседу было знать?
Выпили они к вечеру вчерашнему очень удачно. Наливали им дружки с разных столов, но одно вино – портвейн номер двенадцать. Завезли днём в магазин машину целую. А когда не смешиваешь – голове утром не так больно, а на душе не так гадко. Да и портвейн этот из всех дешевых вин – самый приличный. Поэтому мужики быстро настигли кучу односельчан, уже поворачивающих за угол палисадника последнего дома. Там, за углом собралась почти вся деревня. Народ окружил небольшой аэроплан, у которого крылья сверху и на борту после больших букв «ЯК – 12 LA» обозначили номер 0393, а перед этой надписью через трафарет был красиво нарисован красный крест, вписанный в голубой круг.
Самолет крылом снёс почти весь штакетниковый забор с одной стороны двора зоотехника Володи Лысенко, сам немного накренился в сторону бывшего забора. На конце крыла сидел молодой лётчик в синей тужурке, синих брюках и в синей фуражке с блестящим значком над кокардой. Витюша с Лёней нагло пробились в первый ряд и обосновались прямо напротив пилота. За крылом по серой степи медленно прохаживались две девушки в белых халатах поверх тёплых плащей. Лётчик по рации говорил с начальством из Зарайского аэропорта.
– Лонжероны фюзеляжа по обоим бортам на всю длину целые. На крыльях лонжероны тоже в норме, – тихо кричал пилот. – Элероны на передних и задних крыльях в порядке. Руль поворота и закрылки я повертел. Тросики целые, отзываются без натуги. Вот в движке отказ. Редуктор, похоже, «накрылся». Пусть ребята другой привезут. А то мотор ревёт во всю, а винт мало оборотов делает.
Тяга упала к чёртовой матери. Я с эшелона 2000 практически планировал на поле возле села Семёновка. Да целые мы и вся машина! Правое шасси только поменять. Да нет же, не всё! Стойка и амортизатор в норме. Колесо надо. Мы в забор въехали при рулении. Степь. Не ровный грунт. Напоролся на гвоздь от забора или щепкой большой проткнул. Короче – надо быстрее, Иван Михалыч. Мне до Пресногорьковки ещё три часа ходу. Хорошо, что больной там не тяжелый. Успеем, не помрет если через час вертолёт техобслуги прилетит.
– Редуктор какой у тебя? – прохрипела рация?
– К= 0,658. – крикнул лётчик. На складе пять новых лежат. Я видел недавно. Всё. Жду.
–К= 0,658, – понял тебя, Юра. Конец связи. – Рация замолкла, но тише почти не стало. Все обсуждали вынужденную посадку. В Семёновке таких событий пока не было.
Народ с удовольствием послушал много неведомых загадочных слов и проникся чувствами добрыми к умным людям, к начальнику да лётчику, некоторые любопытные граждане даже попробовали эти слова