Машина останавливается под небольшим навесом, где стоит еще два припаркованных авто – семейство собралось в полном составе. Достаю из сумочки зеркальце и быстро осматриваю макияж, поправляю волосы, разглаживаю несуществующие складки на пальто, встряхиваю руками и слышу смешок рядом.
– Что? – Хмурюсь, не понимая веселья Евсеева. – Вы совсем не волнуетесь?
– Если они будут слишком наседать, мы просто уйдем. – Пожимает он плечами и смотрит в окно на свой дом. Интересно, у него были игрушки, или он с детства читал, играл на фортепьяно и готовился управлять семейным бизнесом? Закатываю глаза от странных вопросов, которые не вовремя лезут в голову. – Не переживай, в обиду я тебя не дам.
– С чего вы… – мысленно рычу. Нужно перестраиваться, причем срочно, – ты взял, что меня вообще будут обижать?
– Я слишком хорошо знаю свою семью.
Мирослав обходит машину и подает мне руку, помогая выйти. Его ладонь большая и горячая, цепляюсь за нее, как за спасательный круг, потому что боюсь утонуть в собственной лжи. Евсеев видит мое состояние и не выпускает моих пальцев до самой двери, а я и не тороплюсь разрывать наш контакт, уповая на скользкие дорожки, припорошенные снегом.
– Может, скажем, что у тебя живот скрутило, и уедем? – предпринимаю попытку совсем некультурно слинять, даже поворачиваюсь в сторону машины, но Мирослав берет меня за локоть.
– Я домой приехал, думаешь, мне здесь не помогут? – посмеивается над моим недальновидным предложением. – Я тоже волнуюсь, они все-таки родня, и мне их придется обманывать.
В свете уличных фонарей Мирослав открывается мне с другой стороны. За все время, что я работаю на него, мы никогда не говорили о личном. Оказывается, Евсееву ничто человеческое не чуждо, потому что во взгляде чистое сожаление. Совесть и в его затылок постукивает, но в глубине души поступок Мирослава я все же оправдываю – тяжело расставаться с делом жизни из-за глупой прихоти.
– Как-то вы поздно об этом задумались, Мирослав Станиславович, – посмеиваюсь над боссом и вхожу в гостеприимно распахнутую им дверь.
Внутри просторно и светло, большой холл встречает нас пустотой, которая тут же нарушается двумя непоседами, несущимися наперегонки.
– Мир!
– Дядя Мир! – Малышня с разбегу врезается в Евсеева, тот едва успевает выйти вперед меня и расставить руки для объятий.
– Привет. – Мирослав присаживается на корточки, обнимает детей и целует каждого в щеки. Что-то им говорит, но я не слышу, переводит взгляд на меня. – А это Ксения, моя жена, – подмигивает им и, выпустив из рук, поднимается, взвинчивая напряжение. Я знала о существовании племянников, но встретить их была не готова. Мирослав помогает мне снять пальто, и я оказываюсь под прицелом двух пар глаз.
– Я Тимофей, – смотрит на меня мальчишка постарше и тянет руку. Присаживаюсь и пожимаю ее, чтобы не давить на ребят и позволить им рассмотреть себя получше.
– А