Король предупреждающе сверкнул глазами, но ответил спокойно, даже со скукой:
– Моя неуклюжая невеста споткнулась и наткнулась на люминиевый фонарь. Выглядит страшнее, чем на самом деле.
Серафина задержала взгляд на горячей, пульсирующей щеке Кивы и сощурилась.
– А с лицом у нее что, брат? – спросила принцесса все тем же мягким тоном, но с некой жуткой ноткой, которую Кива не ожидала услышать. – Тоже люминиевый фонарь?
Она показала на синяк в форме ладони на предплечье Кивы.
– И это?
Навок стиснул зубы:
– Я же говорю, неуклюжая она.
Ксуру соглашался, стоя рядом, и Кива возненавидела их обоих.
Серафина вздернула подбородок:
– Неуклюжая она или нет, но моя будущая сестра ранена. Я провожу ее в комнату и присмотрю, чтобы ей оказали помощь.
Тут случилось нечто странное: Навок рассмеялся. Веселья в этом смехе не было, только злоба и язвительность. Серафина заметно напряглась, будто жалея о том, какие слова выбрала.
– Все мечтаешь занять теплое местечко, до сих пор? – издевательски спросил Навок. – Мог бы догадаться, что моя свадьба порадует тебя больше, чем меня.
Он бросил на Киву похотливый взгляд и добавил:
– Хотя первая брачная ночь не должна разочаровать. Уж ее-то я буду ждать с нетерпением. – Выразительная пауза. – Если смогу дотерпеть до завтра.
У Кивы теперь не только плечо горело – по венам поползли ужас и отвращение.
– Никто тебя не заставляет жениться, – сказал Навоку Вошелл, недовольно кривя губы. – И ты сейчас говоришь о собственной невесте. Поосторожнее со словами.
Навок высокомерно взглянул на него.
– А не то что, Вош?
Караморский принц не отступил, как того явно ожидал Навок.
– А не то у нас с тобой появится больше проблем, чем уже имеется, – заявил Вошелл.
Король откинулся на спинку трона, задумчиво разглядывая союзника. Что-то прикидывая, он протянул:
– Сдается мне, что-то поменялось с нашего последнего разговора.
– Поменялось, – коротко бросил Вошелл. – Нам многое нужно обсудить.
Он окинул взглядом комнату: от дрожащей Кивы до Ксуру с горящими глазами, и закончил:
– Наедине.
Навок был предельно заинтригован, пусть и не мог скрыть раздражение – то ли оттого, что больше нельзя мучить Киву, то ли потому, что Вошелл не вел себя как бесхарактерный дурачок, Кива не знала. Да и не хотела знать. Потому что чем дольше она здесь оставалась, тем сильнее была угроза, что ее либо стошнит, либо она просто лишится чувств.
Почувствовав ее муки, Серафина обратила на нее добрый взгляд:
– Идем. Нужно осмотреть твои раны.
Кива не осмелилась посмотреть на Навока, когда принцесса осторожно обняла ее за талию и повела из тронного зала. Каждый шаг отдавался агонией, плечо горело, лицо пульсировало болью.
Нужно просто добраться до комнаты,