«Бл…ь! Пётр Иваныч! Да сделай что-нибудь!» – раздаётся женский голос из кучи. Пётр Иванович ухватился за торчащую ногу покрепче и снова пытается тащить, но… не получается, он отпускает ногу и спрашивает, обращаясь к куче: «Клавдия, твоя нога?» Из кучи отвечает чёткий спокойный слегка ироничный не знакомый женский голос: «Не знаю про какую ногу какой Клавдии ты спрашиваешь…»
«Не понял, – подумал Пётр Иванович, – странно как-то, только что ничего не видно было». Он снова обходит кучу… два женских полуобнажённых тела прижались друг к другу в тесных объятиях, голова каждой на плече другой и где-то между ними… Бледное серо синеватое тельце мальчика… вдавленное лицом в груди Клавдии. «А почему они голые?» – подумал он. И тут же вспомнил, как кино увидел, в детстве однажды вынул из-под гусыни яйцо, разбил, хотел съесть, но увидел не желток-белток, а птенца, который вот-вот вылупится… даже один глаз открыл… Куча вдруг шевельнулась, как будто вздохнула. «Они куда-то рождаются! – неожиданно сказал он громко, как будто внезапно догадался, а в голове тут же пронеслось, – это я сказал, это моя мысль? – и сразу снова громко, – а чья? – и снова голос в голове, – во мне ещё кто-то, и это не я? С кем я разговариваю?» «Всех Клав растерял и сам исчезнешь..» – это опять женский голос из кучи.
Пётр Иванович оглядывается, как будто в первый раз видит помещение, ничего не изменилось, переводит взгляд на кучу… а это уже и не куча, а какой-то слегка пульсирующий ком шарообразный и ноги-руки-ноги из него во все стороны.
Ком шевельнулся, руки-ноги-руки закачались как ветки на ветру, раздался нарастающе-исчезающий низкий звук… как будто помпа воздушная на аппарате искусственного лёгкого, Пётр Иванович помнит этот звук. «Это дышит? – удивлённо прислушался Пётр Иванович. – А где пацан, где Клавы? Кто там или это уже «что»?»
Ком шумно «вздохнул».
И Пётр Иванович снова «услышал» женский голос, поначалу он подумал, что это голос Клавдии, но потом засомневался, Клавдия всегда говорила напористо, голос бархатный хотя и с хрипотцой, но такой приятной, притягивающей, если она ещё и в глаза смотрит, то у Петра Ивановича всегда эрекция возникала, но вот сейчас в теле Петра Ивановича абсолютно ничего не откликнулось, он опять посмотрел на ком и снова что-то «услышал», но ничего не понял из услышанного.
Пётр Иванович потрогал чью-то голую руку: «Странно, – подумал он, – вроде женская, но совершенно не знакомая, уж я-то сразу бы узнал, а может это рука того пацана, которого Клавы притащили? Похоже, ведь они ему рукава у рубашки оторвали».
«Вот