Александр не заметил чувств собеседника. Он думал о своем.
– Оля была недосягаемой, единственной в своем роде. Неужели вам не хочется разобраться в том, что у нее происходило? На ток-шоу, конечно, с этим пойти будет нельзя.
– Давайте проясним. На ток-шоу я не хожу, единственный случай был связан с другом семьи.
– Мне нравится, что у вас есть характер, – Александр улыбнулся. – Мне сказали, если вы возьметесь, утечек информации точно не будет. Я прошу вас поехать в дом великой женщины, побеседовать со всеми, кто провел с ней последний вечер, поводить носом и составить о произошедшем собственное мнение. Все! Ради справедливости, если хотите, потому что чует мое сердце, что она была попрана. Вам трудно?
В этот момент на участке, принадлежавшем Ольге, в доме для прислуги, в котором жили садовник с дочерью Алевтиной, та, брызжа слюной, кричала на отца:
– Я тебя ненавижу! Лучше бы ты умер! Лучше бы тебя не было!
Уборщица-филиппинка Марла, проскользнувшая мимо них в ту часть дома, где хранился запас бытовой химии, даже не взглянула на семейную сцену. Впрочем, все привыкли не обращать на нее внимания, считая, что она не понимает по-русски.
Лена
Когда, вернувшись из Италии, Лена решила поработать в музее, она выбрала тот, который был ближе к дому. Она не имела никакой склонности к публичной деятельности, и ей нравилось быть связанной с чем-то красивым. В те времена не каждый мог позволить себе роскошь для души работать в музее, и так сложилось, что и вокруг нее были сотрудницы из благополучных московских семей. Совсем не богатые, однако в глаза не видевшие бедности. Если бы кто-то из коллег увидел ее седую соболиную шубу в пол, они решили бы, что это мех чебурашки. Лене именно это и было нужно. Счастливо избежав потрясений своей эпохи, она вела спокойную и приятную жизнь. Одевалась интеллигентно и неброско, была вежлива и доброжелательна.
«Имела все возможности совершить данное преступление… Единственный выгодоприобретатель… Наследница… Имела доступ к лекарствам… Пользовалась доверием… Рассчитывала остаться безнаказанной». Лене казалось, что она смотрит на происходящее, в том числе на саму себя, со стороны. Только ночь в камере изолятора с жесткой неудобной кроватью возвратила ее к реальности.
Служитель закона ссылался на показания свидетелей.
Лена вспоминала филиппинку, которая оставила все свои эмоции на родине и которую в доме никогда не было видно. На деньги, которые она получала у Ольги, росли ее дети на далеких островах в Тихом океане. Что с ней будет теперь? Кажется, она в любом случае должна была скоро улететь к себе домой.
Медсестра. Как ее звали? Зоя? Выносливая, исполнительная женщина. Такая немногословная, что Лена не могла сказать даже, умна та или нет.