Фолько был уродливым, умным, внушительным мужчиной и опасным наемником. Его жена, решила Раина, производит не меньшее впечатление и, возможно, не менее опасна, если ее рассердить. Раине она понравилась. Она почувствовала искушение остаться в Акорси, ей казалось, что это цивилизованный город. Фолько добился его процветания благодаря войнам, но все равно. Однако в Акорси не было порта, а корабли семьи Видал нуждались в надежной базе для погрузки, разгрузки и ремонта.
Она вручила д’Акорси подарки, получила ответные дары и приехала сюда.
В Соренике шла бурная морская жизнь, имелся древний университет с медицинской и юридической школами, надежные стены и башни вокруг гавани, которые постоянно ремонтировали, так как в то время жизнь на побережье означала постоянную опасность налета корсаров.
Двор герцога, правившего южной Батиарой, вдали от побережья, в Касьяно, сейчас был охвачен интересным начинанием, стремясь к религиозной гармонии. Герцог Эрсани держал стражников-ашаритов наряду со стражниками-джадитами. Рядом со святилищами и обителями солнечного бога стояли храмы звездопоклонников. Фермеры-ашариты из Маджрити занимались выращиванием индигоферы, и это приносило прибыль. И еще они разводили лошадей.
Усилия герцога, направляемые некоторыми прославленными мыслителями, призванными к его двору, находили одобрение не у всех, особенно после падения Сарантия. Однако он был могущественным и независимым правителем, а сменявшие друг друга Верховные патриархи долгое время предпочитали не вмешиваться в дела герцогов юга – в обмен на то, что они не станут строить честолюбивых планов продвижения на север. Как правило, они и не строили. Юг Батиары – это отдельный мир, так говорили.
Донна Раина (и ее невестка, что было неизбежно) нанесли визит герцогу вскоре после прибытия в Соренику. Карета отправилась на восток через осенние виноградники, хлебные поля и те самые поля индигоферы. Эрсани был полным, румяным, любезным мужчиной, ценителем бесед, вина и музыки. Он носил длинные волосы и короткую бороду. В тот момент он был холост, две его жены умерли. У него остался только один выживший наследник, и говорили, что у того хрупкое здоровье. Они не увидели герцогского сына, но Тамир размышляла обо всем этом по дороге обратно на побережье. Сын или, возможно, даже отец, сказала она, мог бы стать для нее подходящей партией. Она была невыносима, в самом деле. Хороша собой? Да. Привлекательна для мужчин? Приходится это признать.
– Понятно. Ты готова принять веру джадитов? – резко спросила Раина, вдоволь наслушавшись этих размышлений.
– Почему бы и нет? Многие из нас это сделали. Эллиасу надо было поступить так. Он был бы жив теперь. Ты станешь ашариткой, когда поедешь на восток.
– Не стану. И я еще не приняла решение насчет отъезда на восток.
– Конечно приняла! – рассмеялась Тамир. –