Все как один. Опираясь на плечи друг друга. Вместе за свободу.
Звучали тосты. Разливали ракию, на тарелках не смотря на войну было много мяса, хлеба, овощей и сыра, кускового и рассыпного. Люди не поскупились. Они провожали на войну самое дорогое, что было в их семьях – своих детей. И они надеялись не столько на победу, сколько на милость Бога, чтобы Он оставил их сыновей живыми.
На голове кириоса Ксенофонта был сарики, вязаный крючком черный платок с бахромой. Старики одевали его всякий раз во время скорби.
Он многозначительно кивал головой, поддерживая тостующих. Здесь говорили о родине, о том, что англичане и австралийцы слишком беспардонно относятся к местным, видя в них лишь рабсилу по рытью окопов у аэродромов, но что это надо терпеть во имя общей победы над безжалостными немцами, которые переняли от турок их жестоковыйный нрав и пришли на греческую землю без приглашения. А значит, будут разбиты, так или иначе. Ценой жертв и лишений народа, конечно. Но такова цена любой победы.
– Ты принес то, что я просил? – напомнил брату Катерины о своей просьбе Адонис.
– Да! – ответил друг, – Удалось стащить у отца только один лист и конверт? Лист я пополам разделил, мне тоже кое-что нужно нарисовать. А ты обещал мне фарион и нарисовать дорогу.
– Держи фарион… – Адонис протянул Линосу красный берет с кисточкой, и тот, оглянувшись по сторонам, засунул его за пазуху, – Что нарисовать?
– Нарисуй тот путь к Сфакийской бухте Ливийского моря, о котором ты мне говорил. Подробно. Я ведь сказал сэру Тому, что дошел дотуда вместе с тобой. Тот самый, где тропа у подножия Белых гор, по Самарийскому ущелью мимо озера Курна.
– А ему зачем? Так же намного дальше, чем напрямую.
– Это его дело. Мое дело – фунт!
– Ого. Ну ладно. Давай обе половинки листа.
– А тебе зачем?
– Хочу написать Катерине.
– Ну вот опять ты за свое. Я так и знал! – улыбнулся Линос и протянул листики и конверт Адонису, – Только пиши ей без ошибок, а то эта стервозина снова будет смеяться.
– Если я буду не уверен в слове, то заменю его на знакомое. На синоним. – спокойно парировал Адонис.
–
На что? Это еще что за диво?
– Отец Георгиос рассказал о словах, которые обозначают одно и то же по смыслу, но звучат по разному.
– А зачем нужны такие слова, которые заменяют другие.
– Чтобы тот, кто признается в любви, никогда не наскучил.
– Ты что, признаешься в письме в любви?!
– Не твое дело… – пресек любопытство друга молодой эвзон, достал заготовленный отточенный карандаш и отправился к старой оливе у мельницы. Там мысли не клеились. Назойливые цикады стрекотали, мешали сосредоточиться. Тогда он отправился к колодцу, общему на две деревни. Думал и там, что написать. И главное – как написать. В итоге он вернулся только с