Немецкие карабины были просты в обращении, а «шмайсер» с его мизерной кучностью и смехотворной по сравнению с винтовкой Мосина дальностью годился только для ближнего боя. Поэтому Неваляшка предпочел карабин советского производства, привинтив к нему оптику и замаскировав ветошью. Часто он прикрывал товарищей во время отхода от объектов диверсий. Глаз у Неваляшки был зоркий.
– Я искал переводчика, а получил снайпера, подрывника и снабженца в одном лице! – радовался командир успехам Николаоса.
Когда русских военных советников по приказу из Москвы отозвали, Николаос не мог знать почему. Он был далек от политики больших кабинетов, где прежние враги могли стать союзниками, а союзники забывали о своих обязательствах словно по мановению палочки перепутавшего ноты дирижера.
Возвращение обернулось трагедией. Не только Николаоса, всего его народа. Пятнадцать тысяч греков выловили по всей стране в течение нескольких суток и обвинили в предательстве, в заговоре, в саботаже коллективизации, в фашизме, – во всем подряд.
Мужчин сгребали с городов и селений и, наспех сортируя, помещали в запломбированные вагоны. Их везли на убой, таков был приказ самого Сталина, не простившего грекам их участие в интервенции Советской России в 1919-ом году…
Соседи быстро учуяли, что грекам не спастись. Лишь сердобольные и сострадательные старались укрыть бедолаг, кого в сараях, кого в прибрежных хижинах, кого в горах. Но таких оказалось немного. Система доносительства работала безотказно. Предприимчивые селяне сдавали зажиточных беглецов, чтобы застолбить их места на рынках и претендовать на их межи в колхозах, которые распределяли отнятые наделы.
Николаос показал свой отпускной билет явившемуся прямо в дом наряду, но офицер со шрамом на щеке приказал немедленно собираться.
– Скажи спасибо, что мать твою не забираем. Разнарядки нет. По плану только совершеннолетние греки мужского пола до 65 лет включительно. Так что собирайся.
– Я в отпуске, – попытался оспорить факт задержания Николаос.
– Ты грек? – уточнил энкэвэдэшник.
– Грек. – утвердительно кивнул Николаос.
– Значит, собирайся. Иначе – зафиксируем в протоколе сопротивление органам и шлепнем при попытке к бегству. Там разберутся – в расход тебя или на поселение. На Колыму или в Казахстан.
Его вели по улице родной деревни, толкая прикладом, и он видел лица односельчан. Разных национальностей. Абхазы, армяне, русские. Они совсем недавно были так доброжелательны, рассматривая его наглаженную до стрелок на рукавах гимнастерку, так обходительны и гостеприимны, а теперь отворачивали глаза, словно по деревенской улице вели прокаженного, и зараза