Шаса наконец скомкал газету и уронил на пол, откликнувшись на просьбу Изабеллы: «Посади меня на колени, папочка!» – и, не обращая внимания на ритуальные протесты Тары, заявил:
– Итак, все! Необходимо обсудить серьезный вопрос: что мы собираемся делать в это воскресенье.
В результате едва не возник бунт, фон которому создавала Изабелла, пронзительно выкрикивавшая: «Пикник! Пикник!» Наконец решение было принято в пользу пикника, после того как Шаса отдал свой голос в поддержку дочери.
Тара попыталась уклониться, но Майкл был так близок к слезам, что она уступила, и они все вместе поехали верхом, а слуги и корзины с угощением следовали за ними в маленькой двухколесной коляске. Конечно, они могли поехать и на машине, но верховая езда составляла половину удовольствия.
Шаса давно уже выложил кирпичом пруд под небольшим водопадом, превратив его в естественный бассейн для плавания, а на берегу соорудил летний домик под тростниковой крышей. Главной забавой здесь стал длинный пологий спуск к бассейну по красной резиновой трубе вдоль отполированной водопадом скалы, из которой предстояло упасть прямо в зеленую заводь внизу. Это было никогда не надоедавшее развлечение, и детям хватило его на все утро.
Шаса и Тара, в купальных костюмах, устроились на поросшем травой берегу, греясь в жарких солнечных лучах. Они часто приходили сюда в первые дни их брака, задолго до того, как заводь превратили в бассейн и построили летний домик. Вообще-то, Тара была уверена, что далеко не один из их детей был зачат именно на этом травянистом берегу. Некое теплое чувство до сих пор сохранилось с тех дней. Шаса открыл бутылку рислинга, и они оба почувствовали себя куда более раскованными и дружелюбно настроенными друг к другу, чем за все последние годы.
Шаса воспользовался шансом; достав бутылку из ведерка со льдом и наполнив бокал Тары, он заговорил:
– Дорогая, мне нужно кое-что тебе сказать, кое-что важное для нас обоих и способное существенно изменить нашу жизнь.
«Он нашел другую женщину», – подумала Тара, отчасти со страхом, отчасти с облегчением, так что сначала даже не поняла, о чем именно он говорит. А потом чудовищность сказанного обрушилась на нее. Шаса намеревался присоединиться к врагу, он хотел перейти к бурам. Он связывал свою судьбу с бандой наиболее злобных людей, которых когда-либо порождала Африка. Тех главных архитекторов, что создали нищету, страдания и угнетение.
– Я уверен, что мне представляется