«К тому же, – думала она, – откуда чиновнику, банковскому служащему или коммерсанту взять столько досуга, чтобы жить целое лето среди полей и лесов, чтобы ухаживать за мной, располагая своим временем так же свободно, как дворянин, которому вся жизнь впереди обеспечена?»
Она предалась мечтам, гораздо более увлекательным, нежели эти соображения, как вдруг легкий шорох листьев возвестил, что уже несколько минут за ней и, конечно, с восхищением наблюдает Максимилиан.
– Разве вы не знаете, что подглядывать за девушками очень дурно? – сказала она, улыбаясь.
– Особенно, когда они углублены в свои тайны, – лукаво отвечал Максимилиан.
– Почему бы мне не иметь тайн? Ведь у вас же они есть?
– Так вы и в самом деле думали о своих тайнах? – продолжал он, смеясь.
– Нет, я думала о ваших. Свои-то я знаю.
– Но, быть может, – тихо спросил юноша, взяв под руку мадемуазель де Фонтэн, – быть может, мои тайны те же, что ваши, а ваши – те же, что мои?
Пройдя несколько шагов, они очутились в роще, окутанной в закатных лучах золотисто-красной дымкой. Волшебство природы придавало особую торжественность этой минуте. Непринужденное и свободное обращение юноши, а также бурное волнение его сердца, передававшееся руке Эмилии учащенным биением пульса, привели ее в восторженное состояние, тем более упоительное, что вызвано оно было самым простым и невинным поводом. Строгая сдержанность, в которой воспитываются девушки высшего круга, придает необычайную силу вспышкам их чувства, и здесь-то их подстерегает грозная опасность, если на их пути встретится пылкий влюбленный. Впервые Эмилия и Максимилиан прочли во взорах друг друга столько признаний, неизъяснимых словами! Поддавшись увлечению, они легко позабыли мелочные требования гордости и холодные предостережения рассудка. Первые минуты они молчали, и только красноречивое пожатие рук выдавало их сладостные мысли.
– Сударь, мне надо задать вам один вопрос, – дрожащим голосом, взволнованно промолвила мадемуазель де Фонтэн, нарочно замедлив шаг. – Но поймите, бога ради, что он подсказан мне тем странным положением, в какое я поставлена перед моей семьей.
Ужасное для Эмилии молчание наступило после этих слов, которые она пролепетала, почти заикаясь. Гордая девушка не могла выдержать сверкающего взгляда любимого человека, так как смутно почувствовала всю низость вопроса, который готовилась задать.
– Вы дворянин?
Произнеся эти слова, она готова была провалиться сквозь землю.
– Мадемуазель, – торжественно произнес Лонгвиль с выражением, полным сурового достоинства, – обещаю вам сказать всю правду, если вы искренне ответите на мой вопрос.
Он выпустил руку девушки, которая вдруг почувствовала себя одинокой в целом свете, и сказал:
– Ради чего вы спрашиваете меня о моем