Отец откинул полог и вытянул к костру скомканное одеяло.
– Да вот же он, паразит, – ласково сказал отец. – Конечно, рак. – Он осторожно взял членистоногого кусаку за панцырь и швырнул в озеро. Булькнуло. – Как ты себя чувствуешь? – спросил отец. – Не знобит? – Он еще раз осмотрел мой палец.
– Нет, – помотал я головой, – все в порядке.
– Меня знобит, – сказал дядя Жора, пересматривая вынесенные из палатки рюкзаки. – Думаю, надо выпить для профилактики.
Костер уже весело трещал, освещая оранжевым светом палатку, стволы сосен, спуск к воде и истертый киль перевернутой лодки.
– Четыре часа, – сказал отец. – Так рано я в своей жизни еще никогда не выпивал.
– Завидую, – сказал дядя Жора. – А у меня из сюрпризов, разве что смерть впереди.
– Типун тебе на язык! – плюнул отец.
– Не типун, а давай наливай! Если бы твой сын не разбудил меня воплями: «Змеи! Змеи!», я бы спал до пяти, как огурец. – Дядя Жора упорно не хотел признаваться, что рак выполз из скатерти, завязанной морским узлом.
Братья разом крякнули и опрокинули по стопочке. Отец принялся закусывать, дядя Жора внимательно наблюдал, как он управляется с бутербродом и хрустит луком.
– Все-таки ты больше похож на меня, чем я на тебя, – сказал дядя Жора, не притрагиваясь к закуске.
Отец замер, постигая мысль.
– Уж на что я люблю пожрать, но ты мастер! – Он глянул на часы. – Начало пятого, а он уже ест!
– Я жакушываю, – сказал отец и прожевал. – Это две большие разницы.
– У тебя на все есть оправдания, – дядя Жора потянулся к вареному яйцу. – Это я прост, как ребенок: виноват, так виноват. Каюсь. Хочется выпить в четыре утра, я искренне говорю: хочется выпить!
Незнакомому человеку, окажись он за столом с моим дядькой, могло показаться, что он имеет дело с горьким пьяницей, которого к концу посиделок придется вытаскивать из-под стола и волочить до кровати. Но как самая веселая девушка в компании далеко не всегда оказывается самой доступной, так и дядя Жора со своими подначками обогнать Америку по количеству спиртного на душу населения никак не тянул при ближайшем рассмотрении даже на звание простенького выпивохи.
Стоило приглядеться, и его секрет легко раскрывался. Первые две стопки дядя Жора принимал как радующую необходимость. После третьей, когда пружина застолья начинала стремительно разжиматься и близкий восторг в душах заставлял сидящих за столом говорить громче, а глаза смотреть веселее, дядька начинал половинить стопки, а то и пропускать вовсе. При этом, как фокусник, отвлекающий внимание от правой руки, он принимался усиленно жестикулировать левой. Или бросался усердно предлагать сидящему напротив огурчики, грибочки, протягивал блюдце с зубками маринованного чеснока. Его собственная не выпитая стопка оказывалась надежно замаскированной в гуще посуды и зелени, прикрыта