И чем больше жажда нереализованности нетерпеливо требовала своего, тем сильнее и разнузданнее его дразнила судьба, играя с ним, словно с куклой из папье-маше. Стоило ему лишь на миг приблизиться к своей цели, как неудержимый вихрь из неудач и бед тут же вмешивался в процесс, в конце концов разметав все то, что с таким трудом было создано.
Слезы давно бы уже текли по его щекам, но он не видел в них никакого смысла. И со временем дал себе зарок: никому и никогда не показывать степень собственной уязвимости. Только самые близкие знали, что его веселый безудержный смех в действительности был сродни отчаянию самоубийцы, бредущего по краю разверзнувшейся пропасти. Прошло немало лет, прежде чем он, устав с ожесточением биться в закрытые двери творчества и вдохновения, решил окончательно со всем завязать.
Но именно в те роковые для него мгновения случилось нечто. Он взял в руки старый карандаш и безукоризненно чистые листы, чтобы попрощаться навсегда со своими терпеливыми помощниками – письменными принадлежностями, которые были молчаливыми свидетелями его горделивых взлетов творческого Икара, неизменно оборачивающихся падением в объятья посредственности и вторичности, – и неожиданно написал то, чем действительно мог гордиться. С удивлением он осознал, что в этот раз ничто не помешало ему добиться желаемого. Сидя с завершенной рукописью в руках и недоумевая от происходящего, он вдруг неожиданно все понял.
Препятствия жизни и невзгоды прожитого, сонм бессонниц и трепет нереализованных мечтаний, горечь страданий и леденящая ярость бессилия – все они на самом деле были его поводырями и наставниками. И не будь их на его жизненном пути, не было бы и достигнутого, как без плоти и крови нет жизни ни для одного высокоразвитого живого существа.
А может быть, житейское море вновь забавлялось им, выдумав куда более изощренную игру, нежели прежде? Ему было уже все равно. Единожды утоливший жажду яркого света творчества, пусть лишь на миг осветившего непроглядную прежде тьму, отныне все игры воспринимает всерьез, объявляя саму серьезность нелепой игрой. И оставшиеся позади в его прошлом годы больше не казались ему чем-то никчемным и потерянным в новом свете развернувшихся во всей красе странных и поистине чудесных событий.
Ангел и демон
Было около шести часов вечера, но на улице стояла такая духота, что, казалось, на Земле вскоре воцарится ад. На небе не было видно облаков, и само оно напоминало бескрайнюю пустыню, широко раскинувшую свои свинцовые объятья между человеком и космосом.
Возможно, вышеописанное выглядело бы преувеличением в глазах многих жителей небольшого южного города, которые лениво шли домой, радостно неся на своих плечах окончание очередного рабочего дня. Но она так не думала.
«Заводи машину, дура! И уезжай, пока