– А в Бельгию собираетесь?
– Нет, в Бельгию как-то никто не пригласил.
– Мы вас приглашаем: быть в Голландии и не увидеть Бельгии!
– Спасибо, с удовольствием.
Жаль было прерывать разговор, но на вечер были куплены три билета на «Жизель». Гостям надо было немного отдохнуть. Потом сын повёз их в театр.
Муж уселся перед телевизором. Марина начистила картошку, вынула из холодильника уже почти размороженное мясо, присела отдохнуть. Внешне она была спокойна, но внутри… такой напор страстей, что еле сдерживалась, чтобы не совершить какую-нибудь глупость – заверещать, как вождь краснокожих, или запеть в голос: «В этой шали я с ним повстречалась!» Марина открыла кран и начала мыть посуду – это всегда успокаивало и помогало собраться с мыслями. Шум воды заглушал её тихий разговор с самой собой (она предпочитала такие разговоры телефонным излияниям): «Неужели это ответ на мои мольбы… просите и дано будет вам? Если так, мой ангел-хранитель что-то уж очень расстарался. А если это дела не ангела, а его вечного антипода с левого плеча?! Мол, просила? Так вот тебе, что просила, – из стран неведомых, красивый и женатый. Недосягаем – по этой причине в нём не разочаруешься. Люби его и мучайся! Вот и хорошо: предупреждена значит вооружена!» Она закрыла кран.
Часа через два она встречала сына и гостей, вернувшихся из театра.
Взглянула на Мартина мельком – вооружаться расхотелось. И снова за шумным столом – к ним присоединился младший сын со своей девочкой – она и он были одни. Оборачивалась к нему, чтобы предложить «вот этот ещё салат, please.» Это же просто невозможно, чтобы у человека так сияли глаза. Какого они цвета? Должно быть, карие, но Марина видела только сияние под тёмными красиво очерченными бровями.
Утром пришло такси, и бельгийские гости, расцеловав хозяев в обе щеки, уехали.
Тюльпаны, которые Марина приняла из рук Мартина, стояли необычайно долго и, срезанные, казалось, проживали все этапы своей цветочной жизни – от свежих, как бы застывших в строю цветочков-»солдатиков» с одинаково аккуратными маленькими головками и прижатыми к стеблю листьями – до роскошных, полностью распустившихся красных чаш, в буйстве причудливо изогнутых листьев. Каждый день подходила проверить, не осыпались ли? Нет. Застыли в прощальном грациозном танце, но умирать не хотели.
2. Малые голландцы
Рейс на Амстердам был вечерний, в Шереметьево немноголюдно. Марина летела одна: муж работал в «ящике» и был невыездным. А если бы и был выездным, денег на двоих всё равно бы не хватило. Он провожал, ждали объявления о начале регистрации, и она поднывала: «Не хочу лететь, я ведь этих людей почти не знаю. Целые три недели! Господи, скорей бы пролетели и – домой». В Европу она летела впервые. До этого была только в Индии с группой музейщиков.
Все страхи улетучились в первый же вечер. Из окна самолета Марина видела почти прямую линию из ярких огоньков – как выяснилось, дорогу, пересекавшую