Под ноги страссам невесть откуда шлёпнулась книжка. На открывшейся страничке, детишки катали снежные шары.
– Наглядное пособие, – пояснил андроид. – Как правильно конструкции из снега лепить. Начинайте, до Нового года не так много времени, скоро Куранты будут бить. Салют, опять же, как пропустить?
Всё, что говорил Ж-84, казалось тенеистым немыслимой тарабарщиной. Из выше сказанного, они уловили одно – снеговиков нужно восстановить быстро, иначе камней не будет.
Сверяясь по картинке, как могли своими когтями, они за три часа накатали шары и, водрузив один на один, окликнули, занятого следующими расчётами, Борто.
Тот хмыкнул. Под ёлочкой, будто доживая свои последние деньки, стояли очень старенькие на вид, косые и кривые страшилища.
Андроид покачал головой. – Ладно уж, катитесь с моего праздника.
Он протянул драгоценности старшему, бантик пылал ярко-фиолетовым огнем.
Страссы, взглянув на добычу и на улыбающегося Ж-84, ринулись к кораблю. Барьера не было, прожектора выключились, давая возможность образоваться тени. Несколько мгновений, и от недавних налётчиков не осталось даже следа.
Покинув странный сектор, уже в открытом космосе, они связались с заказчиком.
– Так точно, все до последнего! – отрапортовал старший, покачивая корзинкой. – Через два дестанга будем.
Он разъединил связь, перевёл взгляд на напарника и с ужасом осознал, они никуда не летят. Корабль застыл в пространстве.
Бортовой интеллект молчал, отчего-то стало зябко. Последнее, что успели заметить страссы, впадая в глубокий анабиоз, была бесполезная корзинка тусклых стекляшек. В холодильном отсеке корабля, во всем блеске ультра ситалов, стоял и улыбался, сложенный из идеально ровных шаров, снеговик.
А где-то в секторе «М» Борто, андроид класса Ж-84, любовался мириадами взрывающихся искорок. Счастливого Нового года! – тепло пожелал он тридцати двум снежным фигуркам. И в отблеске тёмно-янтарных глаз засверкали удивительные Миры.
Кофемания
Крупными шагами Винс, высокий худой мужчина с впалыми щеками, слегка желтоватой кожей и пробивающейся стальной щетиной, шел к акватории. Его карие глаза в свете заходящего солнца, приобрели какой-то дьявольский, почти чёрный оттенок с пляшущими огненными сполохами. Сжатые губы и нахмуренный лоб свидетельствовали о крайней сосредоточенности. Видно было – решение, порожденное не сиюминутным желанием, но долгими размышлениями, давалось с трудом.
Дойдя до воды, Винс остановился, постоял немного, слегка подавшись вперед, будто преодолевая последний барьер. В голове зазвучала музыка, та же самая, что и утром, когда он – стопроцентный технарь, впервые её услышал. «А я ведь мог стать композитором», подумал он тогда, списав вырисовывающиеся звуки на предельное напряжение, испытываемое им уже пятые сутки.
Мужчина прикрыл глаза, расслабляясь и успокаиваясь, повременил еще несколько минут,