А заградотряд-то и вправду оказался полезен!
Папаша Упрямец снял повязку: Теперь я – ваш командир взвода. Предыдущего командира я расстрелял.
Командир батальона Гао произнес: Нет, ты сейчас – командир первой роты, командир которой отдал жизнь за Отечество. Заменишь его, а солдаты, которых ты вернул, пойдут с тобой.
Папаша Упрямец сказал: Вы даже имени моего не спросили и сразу назначили командиром роты. А если я погибну? Вы и как звали-то меня не будете знать.
Командир Гао ответил: Папаша Упрямый, когда эта битва закончится, я расспрошу тебя обо всех родственниках до восьмого колена.
Папаша Упрямец увидел, что командиру даже прозвище его известно, пусть и не вполне точно, но и так сойдет. Удовлетворенный, он повел своих солдат в первую роту и принял командование.
В первой роте осталось меньше пятидесяти человек, и вместе с солдатами, которых привел Упрямец, всего получилось семьдесят бойцов. После подсчета личного состава он проверил все оружие и боеприпасы, а потом заново все перераспределил. У каждого должен был быть большой нож и восемь ручных гранат. Папаша Упрямец обратился к солдатам, которые собрались и были уже готовы к атаке: Ножи – резать япошек, гранаты – взрывать артиллерийские позиции, смотрите, кидайте в сторону вражьих орудий, не перепутайте.
В этот момент подошел командир батальона Гао Хунли и попросил: Выдайте мне тоже один большой нож и восемь ручных гранат.
Папаша Упрямец строго взглянул на командира: Вам нельзя.
Почему нельзя?
Потому что вы – командир батальона.
Но сейчас нужен не командир батальона, а солдат, способный сражаться и убивать. Я хочу быть с вами, солдатами, поэтому мне нужны нож и восемь гранат.
Папаша Упрямец произнес: Тогда ладно.
И хотя командир Гао сказал, что командир батальона не нужен, на самом деле это было не так. С его призывами и приказами третий батальон пошел в атаку. Сколько атак было до этого – неизвестно, но эта точно стала последней.
Командир Гао сражался в первых рядах, и Папаша Упрямец бился с ним плечом к плечу, они были словно две повозки, несущиеся бок о бок, или же два мечника на состязании, они прокладывали кровавый путь и служили примером для идущих вслед за ними рядовых. Своими длинными ножами они срубали головы врагов, головы япошек – япошки, как и все люди, были из мяса и костей и не могли устоять, когда их рубили и кромсали. Столкнувшись со свирепыми и стремительными китайскими воинами, готовыми умереть вместе с врагом, япошки были потрясены и напуганы, в результате не смогли оказать сопротивление, побросали оружие и обратились в бегство.
После этой битвы в живых из третьего батальона остались только трое. Если не считать Папаши Упрямца, то двое.
Командир