По сравнению со всеми за столом, кроме именинницы, один из мужчин был молод – лет тридцать, а может, даже меньше.
Одетый во все черное, с бледным цветом лица, который особенно бросался в глаза на фоне стоячего воротника его черной рубашки, он сидел прямо напротив кухонной стойки, где возилась я.
Прихотливый рот его был чуть болезненно сжат, а прозрачные глаза взирали на мир насмешливо и высокомерно. Вместе с этим что-то угловатое, неуверенное было в его образе.
Дядюшка называл его Владом и вообще, по-моему, души в нем не чаял.
С накрыванием стола управилась я довольно быстро. В довершение ко всему, налив в вазу воду, поставила туда розы, конечно же, при этом уколовшись. От них шел восхитительный запах, а капельки воды лежали на лепестках, как осколки стекла.
Я на мгновение замерла.
Очень люблю цветы, но эти розы – не мои.
– Я могу идти, дядюшка? – установив вазу в центре стола, спросила, скромно потупившись.
Тьфу, зачем я так оговорилась и сразу же привлекла внимание?
Пусть бы и дальше дядюшка играл в «барина и его горничную», плевать.
Воцарилось молчание.
– Дядюшка? Так это, оказывается, племянница? А сказал, новенькая уборщица, старый шутник! – захохотал кто-то из друзей дяди. – Говорил, все родственники умерли, а тут такая… Особа. И как её зовут?
Как же это противно, когда о тебе говорят в третьем лице. Да еще и называют «особой».
Дядя помалкивал.
Может, он забыл моё имя?
Ну, я напомню.
– Ева, – громко произнесла я таким тоном, что присутствующие не могли не обернуться на меня. – Меня зовут Ева.
– Браун? – послышался спокойный холодный голос, словно ледышки друг о друга ударились.
Не знаю, чего этот черный, как ворона, Влад ожидал. Может быть, того, что я вытаращу глаза и спрошу: «А кто это?».
– Не думаю, что у меня есть хоть сколь что-то общее с женой Адольфа Гитлера, – я поправила спадающую косынку. – Впрочем, она пробыла в этом статусе официально всего тридцать шесть часов или…
– Какие познания, я поражен, – бесцеремонно перебил Влад.
– Ты видишь меня от силы двадцать минут. Разве можно составить правдивое мнение о человеке за такое короткое время? И, раз уж тут вы все, как я вижу, претендуете на комильфо… Вообще-то, перебивать собеседника – признак дурного тона.
– Поверь, достаточное, – даже как-то устало отмахнулся противный парень в черном. – Тебе ли мне рассказывать о дурном тоне? Ты приехала сюда из провинции, прочитав пару книжек из вашей деревенской библиотеки, и считаешь себя очень умной и образованной. По-любому мечтаешь о красивом и богатом принце с квартирой и машиной. Куда ж без него? Заодно выслуживаешься перед дядей в надежде, что тебе от него что-то перепадет. И невдомек бедной глупой девочке, что её удел – возвращение в сельскую местность,