Любое путешествие предполагало неудобства: и обычную тесноту в экипажах, и слишком разговорчивых попутчиков. Но что особо досаждало, так это полчища «кровососущих» (чем «славились» почтовые станции!), напрочь лишавших сна.
Так случилось и с Пушкиным в доме грузинского городничего, где после горного пешего перехода остановился он на ночлег: «Я бросился на диван, надеясь после моего подвига заснуть богатырским сном: не тут то было! блохи, которые гораздо опаснее шакалов, напали на меня и во всю ночь не дали мне покою».
А еще непролазная грязь на дорогах!
«До Ельца дороги ужасны. Несколько раз коляска моя вязла в грязи, достойной грязи одесской. Мне случалось в сутки проехать не более пятидесяти верст».
Такова проза жизни романтического девятнадцатого столетия.
Случались и особого рода дорожные неприятности. Не единожды поминал Пушкин столь нелюбимых им зайцев в письмах к жене: «Только выехал на большую дорогу, заяц перебежал мне ее, – сетовал он из Симбирска, – <…> Дорого бы дал я, чтоб быть борзой собакой; уж этого зайца я бы отыскал».
«Въехав в границы Болдинские, встретил я попов, и так же озлился на них, как на симбирского зайца». Пушкин и сам считал себя человеком мнительным, верил в различные приметы и суеверия. Все же однажды перебежавший дорогу длинноухий в буквальном смысле спас поэта. Не повороти Пушкин коней из-за дурной приметы назад, в Михайловское, то быть бы ему на Сенатской площади в Петербурге. И, как знать, не пришлось ли тогда Александру Сергеевичу разделить печальную участь друзей-декабристов…
Развлечений в дороге немного: разве что поиграть в шахматы, – Алексей Вульф вспоминает о шахматных баталиях с поэтом, что случались на почтовых станциях на пути из Малинников в Москву; или бросать по бутылке на каждой станции, как шутливо советовал Пушкин приятелю.
Но главное, взять в дорогу книги! Вот оно, самое подробное наставление: какие из них следует захватить в долгую поездку.
«Собравшись в дорогу, вместо пирогов и холодной телятины, я хотел запастися книгою, понадеясь довольно легкомысленно на трактиры и боясь разговоров с почтовыми товарищами. В тюрьме и в путешествии всякая книга есть божий дар, и та, которую не решитесь вы и раскрыть, возвращаясь из Английского клуба или собираясь на бал, покажется вам занимательна, как арабская сказка, если попадется вам в каземате или в поспешном дилижансе. Скажу более: в таких случаях чем книга скучнее, тем она предпочтительнее. <…> Книга скучная, напротив, читается с расстановкою, с отдохновением – оставляет вам способность позабыться, мечтать; опомнившись, вы опять за нее принимаетесь, перечитываете места, вами пропущенные без внимания etc. <…> Вот на что хороши путешествия.
Лихая тройка
Итак,