Тензе осторожно, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Шар преследовал его и, оказавшись в более свободном пространстве, разделился на три.
一 Так-так-так, нельзя палить лабораторию, нельзя разрушать библиотеку, да и мне остаться бы целым не помешало. 一 Тензе отходил, но не отводил глаз от враждебных сгустков.
Три склянки с незавершенным экспериментом оказались под рукой весьма вовремя, и ждать было больше некуда. Мысленно превращая их содержимое в ледяной поток, он обрушил всю мощь водной стихии на три огненных шара.
Пламя взмыло вверх, будто бросая клич помощи, а затем огненной рекой покрыло каменный щит. Лицо обдало жаром, камень сопротивлялся огню, вдруг ставшему жидким. Все знания Тензе будто не имели веса перед необъяснимой стихией. Но одно он знал точно: обороной эту магию не победить. Нужно было идти в наступление.
Пламя окружило его и теперь извивалось в зловещем танце буквально в полушаге. Камень выдержит, но воздуха не хватит, вода превратится в жидкий огонь… что это за магия? Кто-то диктует свои правила, и он вынужден подчиняться.
Как зимним тулупом, он укутался каменным щитом, но дышать становилось сложно. Пламя обволакивало щит, и не было средства для ответного удара.
Хотя… однажды он уже спасался здесь от чужеродной магии. Возле алтаря с негаснущей свечой.
一 Прочь! 一 Он коснулся ее глади внезапно. Вернее, вода сама оказалась в его ладони, как только он призвал ее. И трех ничтожных брызг хватило, чтобы вызвать шипение огненного змея, словно раненого и бегущего с поля почти выигранного боя. Хотя кто здесь победил, Тензе утверждать не решался.
Он осел на ровном месте, позволяя разрушаться защитной магии камня, позволяя открываться себе и наблюдать новый расцвет чужеродной магии, кипящим паром обдающей и тело, и лицо. Змей уходил, но напоследок оставлял мучительные ожоги поверившему в победу врагу.
И, кажется, Тензе понимал, что заслужил. Он не успел даже крикнуть. Но уже не чувствовал кожи.
* * *
Свет и тепло сквозь полотна шатра я чувствовала уже недели три, но по-прежнему не могла подняться с постели. Силы пропали. Изиция порхала надо мной, как пчела над нектаром, и каждый день твердила, что мне еще рано возвращаться к заботам.
Рана была неглубокая и неопасная, на первый взгляд, но, по словам знахарок, до сих пор гноилась. Уходя с миром, Вилорм оставил мне последний подарок. Впрочем, в этом не было его вины. Меня нашли слишком поздно.
Я редко возвращалась в сознание. Жар и лихорадка стерли время и сбили со счета редкие вспышки реальности. Но все же я слышала шепот в лагере о том, что я не выживу и пора выбирать новую королеву.
Правила Эррэйя. Она приходила каждый день, я чувствовала ее присутствие, но чаще девушка молчала. Я знала, что она переживает.