– Значит, она в норку спрячется…
– Вот тебе и значит! Она сама уже в норке, а хвост у нее снаружи! Кот ее за этот хвост – цап! Попа-а-алась! Вот зачем ей хвост. А ты думал?
– Да-а, – грустно согласился я. – Вот, значит, зачем ей хвост. Бедная мышка!
– Вовсе и не бедная! – радостно крикнул в ответ Алеша. – А ты знаешь, коту зачем хвост?
– Ну? Зачем?
– Не скажу! Сам догадайся!
– Ну скажи! – стал просить я. – Пожалуйста!
– Сказать? Ну ладно, так и быть… А коту хвост – для мыши! Догадался?
– Ничего не понимаю, – сознался я.
– Эх ты! Кот как мышь ловит? Ляжет, к земле прижмется… Вот ни за что не заметишь! А хвост у него шевелится туда-сюда, туда-сюда, так и ходит! Это он для того шевелится, чтобы мышь его заметила и скорей бежать! Ну? Понял теперь?
– Здо́рово! – догадался, наконец, и я. – Значит, у мыши хвост для кота, а у кота – для мыши? Здо́рово!
– Еще бы! – согласился Алеша.
– Ну, ты молодец! Сам придумал?
– А кто же еще? – гордо ответил Алеша. – Я еще и не такое придумаю, нипочем не отгадаешь!
Алеша шмыгнул носом и убежал придумывать новые загадки.
Как я строил дом
Когда я был маленьким, я больше всего любил рисовать дома́. Я рисовал их целыми сотнями. Я рисовал их в тетрадях, в альбомах, на оборотной стороне фотокарточек и на обоях,
на стенах домов и на заборах,
во дворе на асфальте
и в кухне на кафельной стене.
На каждом кафеле я нарисовал по дому.
Другие ребята тоже рисовали. Но они рисовали разные вещи: человечков и собак, коров и кошек, лес, траву и солнце. Один я рисовал только дома. Они у меня были одноэтажные и двухэтажные, с высокими крышами и низенькими. Одни дома выходили у меня в пять окошек, другие в восемь, или десять, или в одно окошко. На каждом доме была у меня труба, а из трубы обязательно шел дым. Дым выходил у меня лучше всего.
Дым выходил у меня такой замечательный, что все останавливались и долго не могли опомниться, а потом говорили разные слова.
Одни говорили:
– Ай-яй-яй!
Другие говорили:
– Вот это да!
Третьи говорили:
– Ну и ну!
А четвертые говорили:
– Ничего не скажешь!
И все думали, что я стану великим художником. Но я не стал великим художником, а совсем наоборот.
Когда я стал большой, у меня объявилось ужасно много родственников.
Сначала у меня были только отец, мать, брат и старшая сестра. Потом у меня завелись сначала мои племянники, потом моя жена, потом мои дети, потом тетки, бабки, свекрови, золовки, невестки, зятья, девери, свояки и свояченицы, двоюродные и троюродные братья, а у тех, в свою очередь, были племянники, дети, свояки, свекры, золовки и невестки.
Дело дошло до того, что я уже не знал, кто чей свекор, а кто чей сын.
Днем я работал, и жить было можно. И вечером ничего страшного не было. Все были на ногах, все бегали, возились, играли, плакали, кричали, говорили, жарили, варили и стирали. И