Зажги, о Муза! творческое пламя
В моей груди; прости меня, коль правду
Украшу я цветами и в стихах
К твоим еще свои прибавлю чары.
Ты знаешь, как спешат упиться люди
Парнасской ложью; знаешь ты, как правда,
Прикрытая поэзией, способна
Повелевать мятежными сердцами.
Так подслащаем мы края посуды
С лекарством для недужного ребенка;
Обманутый, целительную горечь
Глотает он и остается жив.
О мой оплот, Альфонс великодушный!
О ты, что спас мой челн полуразбитый
От тайных скал стихии разъяренной,
С улыбкою склони свой слух к стихам,
Тебе среди напасти посвященным.
Предвидя жребий твой, быть может, Муза
Воспеть твои деяния дерзнет
И повторит лишь то, что здесь воспето.
Да, если христианские народы
Когда-нибудь в одну семью сплотятся
И дружной ратью двинутся вторично
Отнять у мусульманина добычу,
Да во главе той рати станешь ты
И поплывут все флаги за тобою;
Готфрида состязатель, удостой
Меня послушать и готовься к битвам.
Пять раз уж солнце путь свой пробежало
С поры, когда подвижнический пыл
Увлек Христовых воинов к Востоку.
Никея уступила их отваге:
Искусно овладев Антиохией,
Они ее от персов отстояли.
В Тортозе захватила их зима,
И там весны пришлось им дожидаться.
К концу уж приближалась непогода,
Сковавшая воителей ретивость,
Когда с престола, выше звезд настолько ж,
Насколько звезды выше преисподней,
Предвечный опустил Свой взор к земле;
В единый миг единым взглядом обнял
Он мир земной во всем его пространстве
Со всеми в нем живыми существами.
Все перед Ним; и Сирию Он видит,
И видит государей христианских.
Проникновенным взором отличает
Меж них благочестивого Готфрида,
Пылающего рвением Солим
Освободить от гнета нечестивых.
И славою, и властью, и богатством —
Всем пренебрег он для высокой цели.
Честолюбивый Балдуин стремится
Всем существом к величию земному.
Танкред, добыча гибельной любви,
Разочарован в жизни. Боэмунд
Престол в Антиохии утверждает,
Законы вводит, создает искусства
И приобщает подданных своих
К святым основам нравов беспорочных.
Весь в это погруженный, он уж явно
Не думает о подвигах иных.
Мятежный дух Ринальда, негодуя
На вынужденный мир, войне шлет вызов.
К сокровищам и власти равнодушный,
Лишь бранной славы жаждет он безмерно.
Чарует Гвельф и слух его, и сердце
Рассказами о подвигах старинных.
Душевные изведав тайники
Всех названных и прочих государей,
Зовет Владыка мира Гавриила,
Второго из архангелов Своих.
Посредник между небом и землею,
Глашатай благодати, Гавриил
Вещает Божью волю человеку
И от него мольбу возносит Богу.
«Лети и от Меня спроси Готфрида:
Когда ж конец бездействию настанет?
Когда ж Солим избавится от гнета?
Пускай военачальников, скажи,
Тотчас же созовет и поторопит.
Он будет их главою и вождем.
Кто избран Мной, тот ими будет избран,
Сегодня равный им, но скоро – выше».
Господь сказал, и верный Гавриил
Воздушные уж принял очертанья
И видимость невидимому придал.
Он в образ человеческий облекся,
Но полон взор величием небесным.
По возрасту и отрок он, как будто,
И юноша. Блестящие лучи
Над светлыми его кудрями реют.
Белеет