«18 февраля 1916 г. № 50.
Глубокоуважаемый Сергей Михайлович!
Ваше письмо от 12-го февраля меня крайне озадачило, я недоумеваю, как это Вы не получили моего письма. Депеша Ваша меня очень обрадовала, и я жду Вас с большим нетерпением, ужасно радуюсь Вас увидеть здесь у себя. Сейчас Вам телеграфировал, прося выехать 21-го, т. к. я боюсь, что 29-го будет уже поздно, нас могут двинуть. Значит, если Вы плацкартным поездом выедете 21-го, то 22-го будете в Минске, и дальше ко мне идут два поезда 12–55 дня и 6-50 в. по Либавско-Роменской железой дороге до ст. Пруды, где я Вас встречу. А то быть может приеду и в Минск. Во всяком случае по приезде в Минск обратитесь к жандармскому офицеру на станции Александровской ротмистру Крикопуло[259] или, если его не будет, к вахмистру, они будут иметь от меня инструкцию для передачи Вам.
Меня очень заботит вопрос о назначении директора. Кого рекомендует А. Н. Реформатский? Жду с Вами список кандидатов и выскажу Вам все свои соображения. У меня есть один кандидат, о котором мы тоже поговорим.
Итак до свидания, большая будет для меня радость – Ваш приезд, жду Вас с Томилиным[260] или Усачевым[261], а может быть, с ними обоими.
До свидания, привет Академии и A. Н. Реформатскому.
Когда я отправлял это письмо, у меня уже был целый ряд кандидатов. Каждый день я получал по несколько писем с рекомендациями того или другого лица на место Реформатского. Обо всех их я наводил справки, все это, конечно, отнимало у меня много времени и крайне заботило меня. На другой день отсылки депеши Долгову с приглашением приехать получено было приказание нашей дивизии двинуться в поход. Пришлось срочно телеграфировать – просить отложить приезд до более благоприятного времени.
От Долгова я получил в ответ следующее письмо:
«20 февраля 1916 г. Москва.
Ваше превосходительство,
глубокоуважаемый Владимир Феодорович!
Получив вчера две Ваши депеши от 18 и 19 с/м – одну, приглашающую приехать, другую, отменяющую приглашение, я тотчас же оповестил об их содержании своих предполагаемых спутников. Сейчас мне доставлено с нарочным, вахмистром, письмо Ваше от 18 февраля, еще раз доказавшее Ваше теплое, отеческое расположение к Академии и ее деятелям.
Прочитав это письмо, я искренно пожалел, что расстроилась наша к Вам поездка. Причиною тому непонятно поздняя доставка Вашего письма от 27 января. Получись оно вовремя, наше свидание успело бы уже состояться, и план действий более или менее выяснится. Теперь же отсрочка несомненна, по-видимому, на неопределенное время. Впрочем, может быть, с одной стороны, эта отсрочка, если она будет не слишком продолжительна, окажется