39-й роковой. Валерий Есенков

Советский Союз. Получив из палаты нужный сигнал, лондонские газеты яростно нападают на этого выскочку в чине ефрейтора, выражаются, правда, довольно витиевато: «постскриптум к Мюнхену», «чудовищное преступление», «жестокий и брутальный акт подавления», требуют сопротивляться фашизму вместе с Францией, США и СССР и прямо указывают, что следующей жертвой агрессии станет Румыния с её громадными запасами нефти, поскольку нынче без нефти нельзя воевать. Тем не менее журнал «Панч» как ни в чём небывало помещает карикатуру на Джона Буля, который со вздохом облегчения пробуждается от кошмарного сна, а из окошка выпархивает его недавний «страх перед войной».

      У товарища Сталина никогда не возникало сомнений, что политика в насквозь прогнивших западных демократиях зависит не столько от собственных убеждений, сколько от курса на бирже и хорошо оплаченных криков газет, но не так же бесцеремонно и резко, как премьер-министр отличается в Бирмингеме. Всего два дня спустя Чемберлен кается в собрании тамошних консерваторов, что был излишне умерен в парламенте, но всего лишь потому, что не располагал всеми сведениями о происшедшем, точно ему было мало знать, что целое государство Восточной Европы вдруг перестало существовать. Глава правительства укоряет германского лидера, за что бы вы думали? Только за то, что тот нарушил слово, данное в Мюнхене, больше никого не захватывать без консультаций с ним и его сотоварищем Даладье, точно сам только что не нарушил собственные гарантии, данные Чехословакии именно в Мюнхене, и с благородным негодованием перечисляет бесстыдные заверения фюрера «это мое последнее территориальное притязание в Европе», «я больше не заинтересован в Чешском государстве и могу гарантировать это», «нам не нужно покорять чехов». Кажется, ясно, что обнаглевшему, никогда не скрывавшему своих целей фашисту верить нельзя, что глава английского правительства так прямо и должен объявить об этом партийным соратникам, во время выборов поддержавшим его. Так ведь нет. Вместо этого Чемберлен предпочитает кликушествовать:

      – Я убеждён, что после Мюнхена значительное большинство английского народа разделяло мое искреннее желание проводить ту же политику и дальше, но сегодня я разделяю его разочарование, его негодование в связи с тем, что эти надежды так жестоко разбиты. Как можно примирить события этой недели с заверениями, которые я вам прочитал? Последнее ли это нападение на малое государство, или за ним последует новое? Не является ли это фактическим шагом в направлении попытки добиться мирового господства силой?

      Самая мысль, что кто-то помимо Англии, именно силой добившейся мирового господства, смеет силой добиваться власти над миром, приводит Чемберлена в ещё большее и на этот раз искреннее негодование. Чемберлен клянётся, что до последней крайности станет сопротивляться этим попыткам. Каким образом? Не только Англия, вся Европа ждёт на этот самый важный вопрос самого