– Так сам же слышал, память по покойному мужу, – соврал я и не стал говорить, что чуйка оперская гложет, и страсть как охота раскрыть плевое дело. Тряхнуть стариной и вспомнить молодость (хотя, скорее, “старость”).
– Да у таких целые шкатулки памяти. Золотых безделушек столько, что магазин ювелирный можно открывать. Перебьётся. Одной цепочкой больше, одной меньше.
– Злой ты, Витя, поэтому тебя никто не любит, – улыбнулся я.
– Так я же привык, – незлобливо ответил тот. – Всё по-честному. Я никого не люблю – и меня никто не жалует. Так жить проще…
Взяв дактилокарту, я уединился в одном из пустующих кабинетов экспертов (один из сотрудников был в отпуске, другой после суток).
Своего кабинето-места у меня, естественно, не было. Приходилось перебиваться печатными машинками временно отсутствующих коллег. Иногда уже приходилось печатать простенькие справки за подписью криминалистов, да и другую бумажную волокиту клепать, которую на меня постоянно пытались свесить.
От такой работы я слишком не отбрыкивался, но и много на себя не брал. Фотки печатать целыми днями да пальцы катать – занятие рутинное. Лучший отдых, как говорится, это смена деятельности. Вот как женщины отдыхают – устала посуду мыть, можно отвлечься и полы подтереть или уроки с ребенком поделать. А можно играючи и приготовить что-нибудь вкусненькое или просто на всё забить и обвинить во всём мужа… Мужики же виноваты, что им приходится одновременно делать сразу три дела: телевизор смотреть, пиво пить и за «Зенит» или «Спартак» болеть.
Вставил листок в неуклюжую пишущую машинку с надписью “Башкирия”. Копирку не стал подкладывать. Документ будет в одном экземпляре, не как всегда.
Положил перед собой дактокарту и, подглядывая в неё, набил текст. Пять минут и готово. Вытащил листок, поставил внизу закорючку и шлепнул печать экспертного отдела. Документ выглядел солидно и правдоподобно. С таким хоть в суд.
Кабинет с дежурным опером нашел быстро. Вошёл без стука – всё-таки не первый день знакомы с Погодиным.
– Привет, Андрюха, – кивнул он мне. – Что там по пальчикам? Витя должен был исследование провести. Не в курсе?
– В курсе, – ответил я, многозначительно перебирая в пальцах Филькину грамоту.
Перед столом молодого опера на стуле чванливо развалилось тело в спортивном костюме модных цветов: красного с белым. ГДР-овский, наверное.
На холеной морде щетина клочками, на макушке кепка а-ля Никулин. Тело через губу подало голос:
– Начальник, если других предъяв нет, то отпускай. Пропуск подпиши. Говорю же, не знаю я ни про какую цепочку. Тётку подвозил, не спорю. Потому и следы машины моей там. Увёз ее домой и всё…
– А, по моим сведениям вы больше никого в тот вечер не подвозили, – молодой опер с надеждой выдал последний аргумент.
– Ну так правильно. Конец смены был.
– Диспетчер таксопарка сказала, что машину вы поставили