Надя в куртке прибежала, вся растрёпанная и панически заверещала с порога:
– Юра, эти твои… опять приехали, батюшки, что будет! – она схватилась за лицо, и быстро просеменила к столу, села на стул, поставила громко бутылку.
– Ничего, сейчас мы их шуганём! – спокойно изрёк он, раскладывая ружьё, вогнал патроны. – А где находятся эти… С Яной, её суфлёры, то бишь сутенёры, ведь так, да? Я угадал!
– Я, думаешь, знаю, но они не сутенёры, это ты зря, да, напрасно так плохо о Янке, – твёрдо защитила Надя.
В дверь не звонили, – её нагло высадили сильным ударом ноги и влетели все трое, но и так же остановились, как вкопанные, увидя в руках Маркунина ружьё.
– Маркуня, опусти, а то не сосчитаемся после! – не без угрозы попросил Лежек. – Значит, навёл, сука, теперь домой не доедешь или давай все бабки?! – выпалил тот.
– Давай ребята по-хорошему разберёмся, у меня ничего нет, они забрали, догоните их, если такие герои, а мне и с вами не охота связываться, бежите отсюда, пока при колёсах…
– Не, правда, ребята, Юра не врёт. Они же такие, как и вы лихие – с перепугу задышливо, взволнованно поддержала Надя.
– Молчи, кошёлка, настучала, сука! – прорычал плечистый, двинувшись было к ней, но Маркунин резким окриком остановил его, наставил ствол.
– Ладно, Маркуня, от нас тебе так просто не уйти, готовь и свои заначки, всё равно отдашь! Не то… – и он голым пальцем прицелился в него.
На этот раз они ушли ни с чем. Маркунин опустил голову, вздохнул. Надя подала закуску: огурцы солённые, картошку в мундире. Распили бутылку. Маркунин навесил заново двери и легли спать…
Утром Маркунин ждал дочь, но она не приехала. Надя бегала к телефону-автомату звонить ей, но Яны дома не было. Заодно принесла бутылку самогона. На работу не пошла: позвонила, что заболела, открылось, мол, кровотечение. На улице валил густой снег, земля совсем побелела, словно покрылась пушистым слоем гусиных перьев. Маркунин затосковал не потому, что дочь не ехала, не нуждаясь в нём, а оттого, что впереди ничего не ждало его кроме обещанных угроз. Он намеревался повидать ещё двух своих женщин, но деньги почти закончились, даже на дорогу домой не было. Собственно, он рассчитывал на свой клад, на вырученные деньги от которого собирался продолжить путешествие в молодость. Но этого, разумеется, Наде не объяснил.
Когда выпивали, она выпытывала у него, как он это золото в шкатулке нашёл, но Маркунин не ответил, спросив только:
– Они попросили тебя вытянуть из меня секрет об этом кладе? Впрочем, мне всё равно, уже ничего нет. Я даже сам не знаю, каким образом эта шкатулка очутилась у меня, мне стало страшно, что обнаружат и ночью её перезахоронил. А потом постарался забыть напрочь. Ты даже не представляешь, чтобы мне было, если бы нашли, я не специально. Может, они тоже думают, что у меня несметные сокровища, напрасно.
– Ой, да успокойся, Янкины