В возрасте шестнадцати лет Боронок узнал, что оказывается не так одинок на белом свете. Его разыскала родная тётя из Архангельска, сообщившая, что кроме неё у него есть ещё дядя и двоюродные брат с сестрой. Вспомнилась далёкая страна. Сердце Боронка начало таять.
Через год мужа тёти – кадрового военного – перевели служить в Ленинградский Округ. Покинув Архангельск, семья переехала в Ленинград, тётя устроилась на работу в местный ЖЭК. Появилась возможность проводить вместе одной семьёй выходные.
Вскоре, пользуясь своим служебным положением, тётя выхлопотала для него отдельную жилплощадь – однокомнатную квартиру в Купчино. Своё совершеннолетие и выход в большую жизнь Боронок встречал уже с собственным жильём. В раздумьях о своей дальнейшей судьбе, как настоящий мужчина, он выразил было желание послужить, но тётя была начеку, категорически воспротивившись столь опрометчивому шагу.
– Поступай в институт, – убеждала она. – Следуй примеру своих родителей. А в армию успеешь. Потом, если захочешь.
Тётя была умудрённой. Она успела привязаться к племяннику и хорошо знала, что обычными двумя годами службы ему не отделаться – таких, как он, армия не отпускает никогда.
Лето после выпуска из интерната Боронок провёл с родственниками на даче под Всеволожском. Домик был неказистый, деревянный, продуваемый всеми ветрами насквозь, но это не имело ровным счётом никакого значения. Всё окупалось с лихвой местной природой. Она была сказочная.
Со своими братом и сестрой он ладил, как и подобает близкой родне. Брат Толик, худой очкарик, ровесник, следовал за ним тенью, денно и нощно, втайне лелея надежду зарядиться хотя бы частицей его незаурядного мужества. Сестра Таня, годом младше, страстная чаёвница, частенько зазывала провести время за столом. Иногда среди разговоров она вдруг замолкала и начинала внимательно смотреть на него, словно пытаясь взглядом донести что-то сокровенное. В такие моменты Боронку становилось не по себе. Сердце замирало. Он чувствовал, как сквозь время и пространство оживает, лаская его, тепло родного материнского прикосновения.
Лето пролетело. Боронок поступил в институт. Это было начало новой жизни.
Из девятнадцати прожитых лет последние семь он провёл во хмелю. Ускользающая девичья натура. Не счесть юных пташек, сражённых им на лету. Однако постепенно наступало пресыщение охотой. Теряла соблазн форма, всё более привлекательней становилась суть. Истерзанная детской неприкаянностью душа жаждала взаимности. И находила её, вне заповедной юности, среди взрослых женщин – подруг, стоящих в одиночку десятка ровесниц.
Он встретил её, первую, как-то под вечер, гуляя по Невскому. Утомлённая заботами рабочего дня, она пила кофе с подругой за стеклом пышечной. Немедля он устремился внутрь, подошёл и присел рядом – влюблённым на всю оставшуюся жизнь.
Любовь длилась полгода. Однажды она испугалась и ради спасения собственной семьи повинилась