Тут похититель словно вновь увидел лежавшего на столе ребёнка.
– Ну, твою ж мать! – сердито выругался он и схватил с подоконника длинный самодельный нож.
Мальчишка зажмурился, обильно напрудил в штаны и приготовился к смерти.
Но, к его изумлению, мужчина страшным ножом перерезал стягивавшую его конечности изоленту, при этом приговаривая:
– Заведёт нас Полька в беду! Ой, заведёт! Опять электричеством десять лет лечить всех будут. И его, дурака, и меня, и Леонида Аркадьевича, и Гиви-альпиниста. И ведь договорились на берегу – только не в Тушино, только по своим дням и по плану Леонида Аркадьевича!
Освободившись, Андрюша не стал особо вслушиваться в причитания похитителя, а сразу метнулся к входной двери. Страх, владевший им, сделал каждое его движение точным и осмысленным, словно всё происходило в замедленной съёмке. Не более десяти секунд потребовалось, чтобы открыть два хитрых дверных замка, выскочить из квартиры, миновать шесть пролётов и ещё пробежать с душераздирающими криками минимум три километра. О котятах Жабин, разумеется, и не вспомнил. Котят, предварительно накормив из глубокой тарелки с молоком, а потом помыв с хозяйственным мылом в ванной, нежно уложил на брошенное в угол синее махровое полотенце похититель.
Ведь, по сути, он не был плохим человеком. Впрочем, он вообще не был человеком в привычном для большинства понимании. Он был хомо квантикус. Именно так его классифицировал профессор Большеротов, проведя тщательное исследование в специализированном отделении на Волоколамском шоссе в Первой инфекционной больнице, прямо при повороте к Тушино. Профессор мог бы бесконечно изучать научный феномен этого диссоциативного расстройства идентичности, доставшийся пациенту после аварии на улице Свободы, где белая «Волга» с пьяным в дым доцентом Института марксизма-ленинизма въехала в трамвайную остановку и лишила жизни ещё трёх человек, двое из которых, мужчины, возвращались после планового посещения психдиспансера неподалёку, а одна, женщина-бухгалтер, ехала на работу.
Однако работе Болыперотова помешал факт принадлежности пьяного водителя к партийной элите. Леонид Аркадьевич Воронов-Шумский хоть и вынужденно и по своей же халатности уместил в своём теле сущности трёх им же погубленных людей, но своей идейной квалификации и высоких связей не потерял. Хомо квантикуса пришлось отпустить. В министерство звонили из ЦК партии.
Профессор Болыперотов исчез через неделю. Попытки его найти успехом не увенчались, хотя все, кто был знаком со сложившейся ситуацией, не сомневались, что его сожрала одна из сущностей секретаря парткома. Нельзя сказать определённо, так ли это было на самом деле. Леонид Аркадьевич потратил массу времени, чтобы подобного не