утром, когда я вышла из детского дома, мне было так стыдно, потому что я была одета в это ужасное старое платье из полушерстяной ткани. Понимаете, все сироты должны были носить такие платья. Один купец из Хоуптона прошлой зимой пожертвовал триста ярдов полушерстяной ткани для приюта. Некоторые люди говорили, что это потому, что он не мог продать её, но я скорее поверю, что это было из милосердия, как вы думаете? Когда мы сели в поезд, я чувствовала, как будто все жалеют меня, когда смотрят в мою сторону. Но я просто представила себе, что я одета в самое красивое голубое шелковое платье, потому что, если уж представлять, то что-то стоящее, и большую шляпу с цветами и перьями, и золотые часы, и лайковые перчатки, и сапоги. Я сразу повеселела, и вовсю наслаждалась моей поездкой на остров. У меня даже не было морской болезни на пароходе. И у миссис Спенсер тоже, хотя обычно ей плохо. Она сказала, что у неё не было времени болеть, т. к. она наблюдала, чтобы я не упала за борт. Она сказала, что никогда не видела такого беспокойного ребёнка, как я. Но если это защитило ее от морской болезни, то это же хорошо, что я такая беспокойная, правда? И я хотела увидеть все, что только возможно на этом пароходе, потому что я не знаю, будет ли у меня еще такая возможность. О, сколько тут вишневых деревьев в цвету! Этот Остров весь такой цветущий. Я уже люблю его, и я так рада, что я буду жить здесь. Я и раньше слышала, что остров Принца Эдуарда самое прекрасное место в мире, и я представляла себе, что я живу здесь, но я никогда не ожидала, что на самом деле приеду сюда. Это восхитительно, когда ваши мечты сбываются, правда? Но эти красные дороги такие смешные. Когда мы сели на поезд в Шарлоттауне и стали проезжать красные дороги – я спросила миссис Спенсер, почему они красные, и она сказала, что не знает, и чтобы я, ради Бога, не задавала ей больше никаких вопросов. Она сказала, что я, должно быть, задала ей уже тысячу вопросов. Я думаю, она права, но как же узнать о разных вещах, если не задавать вопросы? А почему эти дороги красные?
– Ну, я не знаю, – ответил Мэтью.
– Что ж, это ещё одна из вещей, которые мне нужно узнать. Разве это не прекрасно, что существуют так много вещей, о которых можно узнать что-то новое? Вот почему я чувствую радость от жизни – ведь вокруг такой интересный мир. Было б и вполовину не так интересно, если б мы знали все обо всем, правда? Тогда не было бы никакой возможности для воображения, не так ли? Но я, наверное, слишком много говорю? Мне всегда делают замечание, что я слишком болтлива. Может, вы хотите, чтобы я помолчала? Если что – вы говорите, и я не буду болтать. Я могу помолчать, хотя это трудно.
Мэтью, к его собственному удивлению, получал удовольствие от её щебетанья. Как большинство тихих людей, он любил болтунов, если они были готовы говорить и не ожидали от него ответа. Но он никак не думал, что будет наслаждаться обществом маленькой девочки. Женщины были не очень приятны в общении, но девочки были ещё хуже. Он терпеть не мог, как они пробирались бочком мимо него, с робкими взглядами, как будто ожидали, что он проглотит их, если они отважатся
