Суан заскрежетала зубами. Болван принял ее за какую-то портниху. Или за одну из жен! По какой-то причине последнее, как ей казалось, было хуже. Резким движением Суан сунула малому под нос правую руку, отчего тот, выругавшись, отшатнулся, но она настолько близко поднесла кулак к его лицу, что ничего, кроме ее кольца с Великим Змеем, он видеть не мог. Конюх скосил глаза, уставившись на кольцо.
– Самую смирную лошадь, какую сумеешь найти, – сказала Суан не допускающим возражений и сомнений тоном. – Но быстро.
Кольцо сделало свое дело. Костлявый малый сглотнул, затем почесал макушку и посмотрел вдоль коновязей, где все, как казалось, животные переступали с ноги на ногу или нервно вздрагивали.
– Смирную, – задумчиво произнес он. – Посмотрим, что можно придумать, Айз Седай. Смирную… – Легонько постукивая себя кулаком по лбу, он заспешил вдоль рядов лошадей, не переставая при этом что-то бурчать вполголоса.
Суан, тоже тихо ворча под нос, принялась расхаживать туда-сюда: три шага вперед и три назад. Снег, растоптанный в слякотную кашу, за ночь замерз и похрустывал под ее крепкими башмаками. Насколько она отсюда видела, конюх может часами искать лошадь, которая не сбросит ее, услышав какое-нибудь хрюканье. Накинув на плечи плащ, Суан нетерпеливо, едва не проколов большой палец, скрепила ткань небольшой серебряной круглой булавкой. Неужели она боится? Она еще покажет Гарету, проклятому-треклятому Брину! Три шага, туда и обратно. Наверное, лучше бы ей отправиться пешком, хоть прогулка и немаленькая. Неприятно, конечно, но лучше, чем свалиться с седла и того и гляди переломать вдобавок кости. Всякий раз, как Суан садилась на лошадь, в том числе и на Белу, у нее всегда возникали мысли о сломанных костях. Но тут вернулся конюх с кобылой темной масти, на которой уже красовалось седло с высокой задней лукой.
– Она смирная? – скептически поинтересовалась Суан.
Лошадь переступала с ноги на ногу, словно ей не терпелось пуститься в пляс, вид у нее был ухоженный, шкура – глянцевито лоснилась. Как считалось, такие признаки обычно указывают на резвость.
– Это Ночная Лилия, Айз Седай, она кроткая как ягненок. Это лошадка моей жены, а Немарис – женщина хрупкая. Ей игривые лошади не нравятся.
– Ну, это ты так говоришь, – ответила, хмыкнув, Суан. По своему опыту она знала: лошади редко бывают кроткими. Но тут уже ничего не поделаешь.
Подобрав поводья, она неловко взобралась в седло, уселась, поерзала – чтобы не сидеть на плаще и не придушить им себя ненароком. Кобыла, сколько бы Суан ни натягивала и ни дергала поводья, все равно танцевала на месте. Иного Суан и не ожидала. Зверь явно готовится переломать ей все кости. А вот лодка…