Такого огромного количества крыс просто не бывает, пытался себе внушить Аркадий, кое-как сдерживая вырывающийся панический смех. Они не брезговали бегать по спинам друг друга, образуя единый организм. И только Аркадий хотел повернуть назад, как обнаружил, что злосчастный объёмный круг крыс закрыл ему путь к отступлению.
Впереди ряд разомкнулся, и могучая орда грызунов почтительно замерла.
Он знал, что у них должна быть руководящая голова, что они не могут жить хаотично, сами по себе. Они подчинены кому-то, кто должен в чём-то их превосходить. Нет, крысы – это не скопление индивидуальностей, но единые части целого.
Казалось, вперёд ввалилось нечто богомерзкое, что-то неправильное и неугодное даже самой природе, живущее неизвестно во имя или вопреки чему. То было неумело ковыляющее подобие подвижной живой пиктограммы крыс, чьи тельца касались друг друга, а бледные и длинные хвосты крепко связаны в отвратный клубок, объединяющий умственные связи и направияя их на выживание сородичей.
– Это твой зов я слышал… – понял, пробормотав, Аркадий. – Ты… проник в моё сознание и заставил прийти…
Крысиный король состоял из тринадцати крупноватых крыс, чей окрас по большей части преобладал серыми и бурыми оттенками. Бросались в глаза пары выступающих острых зубов, как у крота, и более мелкие и неровные по бокам широких пастей, напоминающие подобие скоплений кристаллов.
Явив себя, воззрившись на человека множеством маленьких, внимательных глаз, оно заставило мысли Аркадия течь во много раз быстрее:
«Они не могут быть родом из России. Нет… Ршавские… Они же должны быть поляками. Я же… когда-то что-то слышал о них… Да, они эмигранты, а отец семейства, прихватив с родины приличный куш, поставил всё на карту и доплыл до Балтийского моря, высадившись около Калининграда, бывшего некогда Кёнигсбергом. Как же давно это случилось в их жизни!.. Крысиный король… О нём гласят лишь мифы Европы. Да… Сходится… Должно быть крысы не пожелали расставаться с со своими покровителями и отправились в путь вместе с ними, подбирая какие-никакие крохи с богатого стола… И теперь… – дератизатору стало не по себе от осознания: – Так как тут, можно сказать, никто не живёт, а значит и труднее стало добывать пропитание… Аполония Ршавския… задабривает их подношениями в виде доверчивых людей…
Порой отчаяние делает с людьми одно из двух: либо придаёт сил, либо обессиливает.
Вокруг медленно зашевелился тугой хоровод крыс, сужаясь мёртвой петлёй на человеке.
Сдаться всегда проще простого, и это не было выбором Аркадия. С хриплым воплем он развернулся, силой воли вырвавшись из пленённого мистической связью разумов чудовища, и пожелал, понадеявшись на силу ног, перепрыгнуть живую серую массу…
…Но не смог. Стена