Боже, подумал Сергей, ведь это всего лишь мальчишка!
– Ж-жены немцев, в-верность немцев, п-песни и в-вино с-страны!
Допев строчку, он зажмурил глаза и шепотом пел продолжение, пока его не остановил Сергей:
– Брала ру-у-сская бригада Гали-и-ицийские поля!
Немец медленно открыл глаза и уставился на него, бодро продолжающего петь:
– И-и-и достались мне в награ-а-ду…
Сергей окинул взглядом подвал, заметил связку жердей, заготовленных для новых кулёмок, и выудил оттуда две штуки.
– …два-а железных костыля-я-я! – Жердями Сергей изобразил костыли, зажав их концы под мышками. – Из села мы трое вышли, трое первых на селе. И остались в Перемышле двое гнить в сырой земле!
Большими глазами немец смотрел так, что Сергей понял, что тот держит его за сумасшедшего. Но он продолжал петь:
– Я вернусь в село родное, дом срублю на стороне!
Немец очухался и снова затянул песню, пытаясь перепеть охотника:
– Расцветай в сиянье счастья!..
– Ветер воет, ноги ноют!..
– …Процветай моя страна!
– …Будто вновь они при мне!
На несколько секунд подвал в крохотной хибарке в гуще леса превратился в сущий балаган: Сергей пытался танцевать с двумя жердями под мышками, не забывая при этом горланить песню. Со стороны это выглядело нелепо: одно неловкое движение, и старик точно упадет. А вот немцу ничего не оставалось, кроме как из последних сил раздирать глотку так, что жилы на шее набухли от подступившей к ним крови. Какофония русско-немецких голосов закончилась тогда, когда Ганс, так и не допев строчку, замолчал.
– Ну что, Ганс! Все?! Умолк, наконец?! – По лицу Сергея расползлась победоносная улыбка, но тут же исчезла, как только он взглянул на немца: его голова была опущена, подбородок касался груди, а изо рта вытекла ниточка вязкой слюны.
– Ёлки зеленые…
Он подошел к немцу, взял его за подбородок и посмотрел в лицо. Юноша бормотал что-то нечленораздельное, наверняка продолжал петь.
Пить хочет, подумал Сергей.
Не теряя ни секунды, он поднялся в хибару, зачерпнул стакан воды из ведра и принес немцу.
– Пей.
Губы фрица тянулись к воде, но не отступающая до сих пор гордость не позволяла им разомкнуться, и тогда Сергей применил известный всем прием: зажал большим и указательным пальцем его ноздри.
– Пей, не выпендривайся!
Не выдержав, немец все же открыл рот, и охотник силой влил ему содержимое внутрь. Юноша жадно глотал воду, кадык его заходил ходуном.
– Еще… – Голос с трудом было слышно. – Еще…
Сергею не понадобился перевод, и так было понятно, чего он хочет.
– Сейчас, сейчас, обожди…
Он притащил ведро, зачерпнул целиком стакан. На этот раз немец не сопротивлялся, даже, наоборот, приоткрыл рот и позволил охотнику осторожно его напоить.
– Еще…
Очередная кружка была осушена за несколько секунд.
– Еще…
– Все, Ганс, хватит