Блаженного Иоанна, архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского, ранее уже прославила Русская Православная Церковь Заграницей, а теперь, после объединения двух ветвей Церкви, и Русская Православная Церковь Московской Патриархии
У Ивана с полного лица с небольшим носом не сходила глуповатая улыбка. Волосы на лице росли клочками – вроде борода есть, а вроде и нет. На подбородке растет как будто кучно, а рядом, по вискам – редко. Усы и вовсе смешные – растут отдельными кустиками. Сколько раз Ирина заставляла брата бриться, но тщательно выбритый Иван скоро опять обрастал нелепой бороденкой. В конце концов Ирина вынуждена была смириться с неприглядным обликом Ивана – может быть, потому, что вид брата скрашивался наивными, смотрящими совсем по-детски глазами. Они живо реагировали на все, что происходило вокруг. И хотя Иван говорил мало или вообще молчал, было полное впечатление, что он активно участвует в беседе.
Иван тоже взял бумажный стаканчик с вином, повернувшись к соседям.
– Что же ты не представишься? – спросил его Федор.
Иван встрепенулся.
– А! Извините. Я – Иван. Тоже лечу туда. Сестра меня отправила.
– Та, что тебя провожала?
Иван кивнул.
– Она верит, что я вылечусь.
– Верь и ты. Только крепче молись.
– Она тоже так говорит. Можно выпить? А то во рту пересохло.
– А тебе можно вино? – спросил Федор.
– Конечно. Это же – такое знакомство! А Ира боялась.
– Да, все Господь управил, – сказал отец Александр. – Все у тебя хорошо будет, Ваня. Только ты кепочку сними. И чего тебе сестренка новую-то не купила?
– Да она купила, и не одну. Но эта у меня – дорогая. Я в ней от смерти спасся.
– Это как?
– А так, – Иван снял кепчонку, бережно положил ее к себе на колени. – Однажды сильно ушибли меня мальчишки. Камнем. Кровь течет. Я кепочку приложил – и быстрей домой. Голова кругом, чувствую – не дойду. Сел прямо на улице, к стенке прислонился. А потом дома оказался.
– А кепочка тут при чем?
– А она с головы упала. Один человек увидел, что она в крови. Поднял и меня, и кепочку и домой отнес. Ему дорогу Анна Петровна указала, соседка.
– Вот как, – отец Александр