– Да ты все по Лебеди слезы льешь…
– Так ты плакса, что ли? – произнесла, хотя не собиралась говорить этого вслух.
– Тебе слово не давали! – раздраженно произнес Гвидон.
Все, прошла любовь, завял крыжовник.
– Знаете, что, царь, – я сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Гвидошу-у-у, – я никогда не соглашусь на союз с вами!
Сказав это, направилась на выход из зала приемов.
– Ярослава! – отец звал меня, а я не обращала на это внимания.
Как посмел он в таком тоне со мной разговаривать? Понимаю, сама виновата, не надо было называть его плаксой. Но я не хотела этого говорить, оно само вырвалось нечаянно. И прощения попросить было бы не лишним, вот только… Он так на меня посмотрел, и столько злобы в голосе было, что я сразу же передумала. Еще и на «ты» перешла без дозволения. Ох, и будет ругаться батюшка.
– Простите ее, Гвидон, – Серомор опустился на трон и потер лицо руками. – Она вспыльчива, но зла вам не желает.
– Я знаю, – глухо произнес царь Краснограда и посмотрел в сторону двери, за которой скрылась девушка.
– Хороша, дюже как хороша-а-а, – протянул довольно кот у ног государя. – Бери не раздумывай, Гвидон. Где еще такую найдешь.
– Прекрати, – поморщился царь и посмотрел на Серомора. – Я прибыл сюда не выгодный союз заключать, а подписать новые договора по поставкам товара с обеих сторон.
– Разумеется, – кивнул его собеседник. – Но вы должны понимать, что союзом мы укрепим два наших государства.
– Полностью поддерживаю, – снова подал голос Тим. – Союз нужен.
– Ждеслав!
– Молчу-молчу…
Ненавижу! Ненавижу этот рваный сарафан за то, что он не хочет нормально сниматься! Уже минут десять пыхчу, ни в какую стягиваться не хочет.
– Тьфу, – стала отплевываться от попадающих в рот и нос волос. – Фр-р-р… да что ж… апчхи!
– Будь здорова, краса, – раздался мурчащий голос со стороны кровати.
Заверещав, стала поспешно одергивать собранный в районе подмышек сарафан. И как этот рыжий сюда попал?!
– Ты пр-р-родолжа-а-ай, – довольно протянул этот наглый прохвост. – А я посмотрю. Потом все Гви расскажу.
– Не посмеешь! – я, наконец, смогла оправить изрядно помятую ткань и сурово посмотрела на котика. – Ты и слова этому… – я запнулась, – этому не скажешь!
– А вот и расскажу, – Тимофей довольно потянулся и зевнул, обнажая маленькие острые зубки.
– Плохой кот! – я ткнула в сторону Тима пальцем. – Брысь с кровати!
– Еще чего, – совсем обнаглел он. – Тут перинка мягкая, подушечки шелковые, и окна на южную сторону выходят. А я тепло люблю.
– А по наглой попе получать любишь? – я уперла руки в бока.
– Нет, это не люблю, – мотнул головой кот ученый.
– Тогда, пошел прочь!
– Не пойду-у-у, – снова протянул Тимофей. – Меня Гвидон из комнат своих выгнал, мне спать негде.
– Еще