Свет потолочных ламп падал на драгоценное убранство многочисленных наград и регалий и слепил глаза толпе. Кандидат в цари ещё какое-то время чинно поворачивался с верхней лапкой, вскинутой в приветственном жесте. Затем зашагал к трибуне прямо по плитам сидений, игнорируя возмущённые возгласы и недовольные шепотки будущих подданных.
– Народ мой! – начал вещать с трибуны величественно с нотками снисходительности. – Сделай правильный выбор. Выбери меня, и я гарантирую почет, уважение и процветание. Хозяин будет слушать только меня и исполнять мою волю! Вашу волю!
С каждым выкриком его правая лапка, вскинутая вверх, словно бы вбивала кулаком слова в каждого слушателя. Левая в это время лежала на сердце в знак искренности воззвания.
Фшшшух! Просвистевшая в воздухе петарда снесла шапку с головы Наполеонуса и разбила вдребезги серьёзную атмосферу собрания.
– В яблочко! – раздался дикий вопль. В ту же секунду со средины правой трибуны вскочили со своих мест два охламона. Пытаясь изобразить танец удачной охоты неандертальцев, они затряслись, словно кислотники на рейве под электрохаус. При этом орали:
– Бугагашечка и Мухахашка – ТО-О-ОП!
Потом с размаху залепили друг другу пятюню и плюхнулись на место.
Мухахашка в черном балахоне с белой улыбающейся маской затих, выдумывая новый прикол.
– Бу-га-га! Бу-га-га! – вполголоса скандировал другой, с любовью поглаживая монструозного вида футуристическую базуку. В рваной подкопчёной камуфляжке и боевой раскраске он выглядел так, будто недавно воевал с пришельцами, а базука – трофей.
– ТИХО! – грохнул молотком Рационалюс и свирепо обвёл взглядом зал.
Таракашки снова замерли, но не от испуга, а в ожидании очередного прикола неразлучной парочки.
– Я выиграл Аустерлиц! – попытался спасти ситуацию Наполеонус и начал снова толкать речугу.
– Зато Бородино просра-а-ал! – заорал хором неугомонный дуэт. Бугагашка пальнул из своей монструозной базуки, и все ордена на парадном мундире императора облепила грязно-жёлтая, с зелёными разводами, непонятная субстанция с резким запахом.
После этой эскапады веселье забило ключом.
Каждый стремился внести свой вклад: кто-то пулял серпантином в сторону трибуны и запускал петарды, другие вскочили на сиденья и тряслись в танце, третьи пели, причём каждый – своё.
Лишь пара таракашек не поддалась общему радостному настрою.
Один из них вообще не любил праздники и шумные вечеринки. Он скрючился и сжался, чтобы быть как можно менее заметным. Отрешился от всего и предавался своему любимому занятию – самокритике и самокопанию.
– Что теперь с нами будет? А что будет со мной? Они же плохо поступили, да? – бубнил себе под нос Самокопус. Уже порядком