Однажды Шустрый, сполна наслушавшись про футбол, взял и ответил на риторический вопрос: кто же выйдет в финал Российской Премьер-Лиги, со стопроцентной точностью обозначив первые строки турнирной таблицы. Шустрый любил работать со статистикой и большими массивами данных, для чего использовал собственные алгоритмы. С тех пор у них с лаборантом наладилось полное взаимопонимание. Секретный анализ оплачивался бумажными книгами с фальшивыми обложками, разрешением посмотреть на планшете фильм или даже пятиминутной ночной прогулкой за периметр базы. Мир за её пределами оказался совсем другим – вместо асфальта во все стороны простиралось травяное поле, пахнущее влажной землёй. Шустрому хотелось растянуться среди травы, позволить росткам щекотать кожу, почувствовать, как проминается почва, раскисшая после дождя… Но рядом крутился, поторапливая, лаборант. И всё равно было здорово, хоть и недолго.
Закончив читать с монитора, Шустрый взял протянутые ручку и листок и накидал короткий список фаворитов. За что получил журнал с надписью «Люди Икс», под которой волосатый гигант целовал женщину, запустив пальцы в пышную рыжую гриву. Ниже значилось: «Пока Циклоп не видит!». Развернул наугад – внутри обнаружилась масса картинок и немного слов. Интересно.
– Дай-ка, чуть не забыл, – лаборант надел на журнал обложку совсем иного вида – сплошь одного цвета, с заголовком, написанным простым серым шрифтом: «Буран. Основы проектирования интеллектуальной системы управления орбитальным кораблём».
Именно он рассказал шестерым о двух видах памяти в их головах. Первым был своего рода накопитель, куда данные закачивались напрямую, становясь доступными снаружи и изнутри. Там хранилась и переписка по внутреннему каналу. Другое дело – информация, прошедшая через органы чувств. Всё, что шестеро увидели, услышали, ощутили, попробовали и вдохнули синтетический мозг обрабатывал, сохраняя в цепочках нейронных связей. И заглядывать во второй вид памяти люди пока не научились. Да, у этого способа имелись недостатки. Часть данных со временем стиралась, если мозг находил их не слишком важными. Иногда возникали странные цепочки, соединявшие вместе разговор с другом и случайную песню, игравшую в тот момент. Или вкус пирожного «Мадлен» и один день из детства, как в знаменитом романе. Но эти воспоминания, пропущенные через призму собственных чувств, принадлежали только тебе и больше никому.
– Как дела? – Вернулся второй лаборант. Налил из кулера воды, устроился на рабочем месте, прихлёбывая из картонного стаканчика. От него пахло уличной сыростью и мятной отдушкой.
– Стандартно, – ответил приятель Шустрого, изо всех сил имитируя скуку. Даже изобразил что-то вроде зевка. Получилось неважно, но напарник лжи не распознал.
Чем ближе подходила очередь Забавного, тем неуверенней он себя ощущал. Это невозможно, но вдруг, стоит игле войти в глаз, поперёк рабочего окна вспыхнет тревожный