И вот такой верной жене, которая живёт с Лексом уже лет пятнадцать, а может, и двадцать, я рассказываю, как танцевала с чужим мужем. А она подпёрла щёку ладонью и только что слёзы умиления не смахивает. Совсем дура? Не понимает, что на месте Тиграна мог вполне оказаться и Лекс? Ну ладно, не мог. Я бы на такого мужлана и внимания бы не обратила. Но чисто теоретически…
– В общем, хватило его на один танец, – я решила, что пора этот бред заканчивать. – На следующий день он мне позвонил, и как-то закрутилось….
Валентина вздохнула, смела одной ладонью в другую несуществующие крошки со стола.
– Знаешь, Мариночка, мне кажется, он в тебя по-настоящему влюбился. Тигран ведь очень закрытый человек, он мало с кем общается. Вне работы, я имею в виду. Кроме Лёши, наверное, больше и ни с кем.
Я даже не сразу поняла, что она про Лекса. Лексом его звал Тигран. Так он представил мне свою вечную тень, так и я его стала называть. А то, что у него есть нормальное имя, я и не подумала.
– И чтобы он танцевал! Невероятно! Нет, знаешь, я помню Тиграна очень заводным. Ещё на Севере дело было. Первые годы частной добычи нефти, у всех глаза горят, все надеются на огромные заработки. А вокруг ничего – нищий посёлок, времянки, холод постоянный. Водопровода нет, воду нужно вёдрами таскать из проруби. У нас как раз старший родился, прямо там, в бараке. Ближайшая больница за двести километров, так что сами, всё сами. Но я не про то. Мужики наши целый день на буровой, а вечером куда идти? Было у нас подобие клуба, там и собирались. Телевизора нет, электричество только от генераторов. Как будто не конец двадцатого века, а начало девятнадцатого. Ну и развлекались, как могли. Кто-нибудь брал аккордеон и играл, остальные пели, плясали, чтобы согреться. И я помню, что Тигран в посиделках тоже участвовал. Хотя он-то начальник, не по статусу ему с простыми работягами в клубе песни петь. Но он так верил, что всё будет – и нефтепроводы, и современные буровые, и обустроенные посёлки для рабочих. Рассказывал нам про прекрасное будущее, хотел, чтобы мы тоже поверили. А мы тогда, в девяностые, уже не верили ни во что. Сказок про будущее мы при Советах наслушались, на всю оставшуюся жизнь. А всё получилось, как он говорил. И посёлки теперь есть, и даже целые города. Мы вот в Москве живём.
Последнюю