Госпожа Капур не стала ничего говорить. Ее не изменить, его не изменить; он это знает, и она это знает, и обоим прекрасно известно, что обоим это известно.
Она собрала корзинку с фруктами и поехала в больницу; он собрал бумаги и поехал в суд. Прежде чем выйти из дома, госпожа Капур распорядилась, чтобы мужу приготовили паратхи[69] в дорогу.
Утро было жаркое, и по открытым коридорам здания Высокого суда Брахмпура дул раскаленный ветер. К девяти тридцати зал № 1 был набит под завязку. Внутри, несмотря на духоту, атмосфера стояла вполне терпимая: на окнах закрепили длинные плетеные коврики из кхаса – корней ветивера. Сбрызнутые свежей водой, они немного охлаждали летевший с улицы горячий июньский ветер.
Что же до психологической атмосферы, то она в зале суда была крайне напряженная: все с тревогой и нетерпением ждали вердикта. Из тех адвокатов, что выступали на прениях, сегодня присутствовали только местные, но отсутствие прочих с лихвой компенсировал брахмпурский суд, решивший, по-видимому, явиться на сегодняшнее мероприятие в полном составе. Репортеров тоже набилось порядочно, и все они уже что-то строчили в блокнотах. Вытягивая и выкручивая шеи, они пытались разглядеть каждого из знаменитых судящихся, каждого раджу, наваба и великого заминдара, судьбы которых лежали сегодня на чаше весов. Вернее, чаша эта уже склонилась в какую-то сторону, но сами весы пока скрывались за занавесом, который должны были поднять с минуты на минуту.
Вошел, беседуя с генеральным адвокатом штата Пурва-Прадеш, министр по налогам и сборам Махеш Капур. Когда они протискивались мимо него к своим местам, репортер «Брахмпурской хроники» сумел расслышать пару предложений:
– Быть может, триады богов достаточно для управления Вселенной, – сказал генеральный адвокат, улыбнувшись чуть шире обычного, – но для принятия этого решения понадобилось еще две головы.
Махеш Капур пробормотал:
– А, вот этот скотина Марх и его сын-педераст – как им только хватило наглости снова явиться в суд? Ну, хоть лица у них взволнованные, – и покачал головой с не менее взволнованным видом; он тоже боялся неблагоприятного исхода дела.
Часы пробили десять. Сперва потянулась пышная процессия лакеев, затем, не глядя на адвокатов ни одной из сторон, вошли сами судьи. По их лицам совершенно невозможно было понять, какое решение они приняли. Главный судья посмотрел налево и направо; по этому сигналу лакеи задвинули стулья. Судебный секретарь зачитал номера нескольких коллективных заявлений, ожидающих «вынесения вердикта». Главный судья опустил глаза на толстую стопку бумаги